лицу, но порой хотелось, чтобы она прикинула какой-нибудь другой.
– Наше появление, – заметила она, – возбудило куда больше интереса, чем ты думал.
На улицах наше появление особого внимания не привлекло.
Однако она была права. Хотя аллея и была популярнейшим местом времяпровождения, большая часть светской публики явилась специально ради нас. Пожалуй, собрались все, кто только смог.
– Интересно, почему?
– Здесь что-то происходит, Костоправ.
Я и сам не слепой. Я это видел. Я понял это через пару минут после встречи с Лозаном Лебедем там, в Треше. Но что именно – понять никак не мог. Даже с помощью Жабомордого. Если что-то и замышлялось против нас, он при этом присутствовать не мог.
Все мы, кроме наров, привычных к церемонной жизни еще в Джии-Зле, под взглядами стольких глаз чувствовали себя неуютно.
– Да, – признал я, – пожалуй, это была не самая гениальная из моих идей.
– Напротив. Происходящее подтверждает, что нами интересуются гораздо больше, нежели простыми путешественниками. Они хотят извлечь из нас какую-то пользу.
Госпожа, очевидно, была обеспокоена.
– Добро пожаловать в жизнь Черного Отряда, серденько мое, – сказал я. – Теперь ты понимаешь мой цинизм относительно власть имущих. И теперь-то осознаешь, что приходилось испытывать мне множество раз.
– Возможно. Немного. Я чувствую себя униженной. Словно я – не человек, а предмет, который может оказаться полезным…
– Повторюсь: добро пожаловать в жизнь Черного Отряда.
И то была лишь одна из ее проблем. Мысли мои вернулись к этому бродяге Взятому, Ревуну, столь неожиданно – и враждебно! – воскресшему из мертвых. Никакие доводы не убедили бы меня в том, что его появление на реке было случайностью. Он ждал нас с определенным намерением навредить.
И, пуще того, странный, неожиданный интерес к нам – по крайней мере с самого Опала… Я оглянулся в поисках ворон.
Вороны преспокойно, тихонько так, восседали на ветвях олив. Следят. Постоянно следят…
И Меняющий Облик, еще один оживший покойник, ждавший Госпожу в Джии-Зле… Здесь явно – чьи-то непонятные планы. И убедить меня в обратном… Для этого слишком уж многое должно произойти.
Все-таки я не стал давить на Госпожу. До времени. Служила она справно. Вероятно, выжидает…
Чего?
Давным-давно мне стало ясно, что о даме такого сорта гораздо больше узнаешь, слушая, наблюдая и сопоставляя, чем путем прямых расспросов – ведь непременно постарается солгать и запутать, даже там, где и не нужно бы. К тому ж я не более нее представлял, что могло привлечь к нам подобный интерес. Кроме, разумеется, нее самой.
Прислуга аллеи проводила нас в отдельный будуар с горячим минеральным бассейном. Нары распределились по окрестностям. Гоблин с Одноглазым подыскали неприметные наблюдательные посты. Жабомордый остался поблизости, чтобы, в случае надобности, переводить.
Мы сели.
– Как продвигаются твои изыскания? – спросила Госпожа, поигрывая кистью зрелого багрового винограда.
– Странно. Иначе не скажешь. Похоже, мы – у самого края Земли. Того гляди, свалимся.
– Что? Ах, это – снова твое пресловутое чувство юмора…
– Таглиос битком набит картографами. И работают они замечательно. Однако я не нашел ни одной карты, по коей можно добраться туда, куда нам нужно.
– Может, ты просто не смог объяснить, чего хочешь?
– Нет. Они все понимали. Но, стоило заикнуться о нашем деле, становились глухи. Новые карты описывают лишь земли до южных границ таглиосской территории. Если удается отыскать старую, она оказывается выцветшей миль за восемьсот к югу. Одно и то же – даже с самыми распрекрасными картами, на которых показано каждое дерево!
– Они что-то скрывают?
– Кто – они? Весь город? Не похоже на то. Однако другого объяснения на ум не приходит.
– Но ты задавал правильные вопросы?
– Небывалого красноречия! Змеиного лукавства! Но, едва доходило до дела, возникали проблемы с переводом.
– И что ты собираешься предпринимать?
Сгустились сумерки. Фонарщики принялись за работу. Я некоторое время наблюдал за ними.
– Может, Жабомордый окажется полезным. Не знаю. Мы зашли так далеко, что от Анналов пользы нет. Но, по всему судя, нам нужно именно туда, в это белое пятно. У тебя есть какие-нибудь мысли?
– У меня?
– Именно. Вокруг Отряда творится что-то непонятное. Не думаю, что из-за моего важного вида.
– Чепуха.
– Нет, не чепуха. Я имею основания так полагать. Без нужды не стал бы и говорить об этом. Но было бы просто чудесно, кабы я знал, почему некий давно умерший Взятый выслеживал нас, а другой – твой бывший закадычный дружок, кстати – пытался погубить нас в тех болотах. Интересно: он знал, что ты путешествуешь с этой баркой? Или же дрался исключительно против Меняющего Облик? Или просто не желал пускать кого-либо в низовья реки? Интересно также, не набредем ли мы на него снова? Или еще на кого-нибудь, не умершего, когда это полагалось?
Все это я старался говорить тоном мягким и спокойным, но злость все же малость вырвалась наружу.
Тут нам принесли первую перемену – пропитанные бренди замороженные ломтики дыни. Пока мы бранились, кто-то весьма догадливый доставил пищу и нашим охранникам. Не столь изысканную, пожалуй, но – все-таки.
Госпожа над чем-то размышляла, катая во рту ломтик дыни. Внезапно встрепенулась и закричала:
– Не есть этого! Никому – не есть!
Кричала она на диалекте Самоцветных Городов, который к тому времени понимали даже самые тупые из наров.
В аллее мгновенно стало совсем тихо. Нары побросали свои тарелки.
Я поднялся.
– В чем дело?
– В эту пищу что-то подмешано.
– Яд?
– Скорее, наркотик. Нужно проверить детальнее.
Я подошел к ближайшему латнику и взял его тарелку. Под обычной для наров маской равнодушия он кипел от негодования. Ему здорово хотелось кого-нибудь пристукнуть.
Такая возможность представилась, когда я повернулся спиной, намереваясь уйти с добычей.
Последовал быстрый шорох шагов, затем – глухой удар дерева по живому и мягкому. И крик боли раздался отнюдь не шуточный. Обернувшись, я увидел моего нара стоящим над распростертым навзничь человеком, к горлу коего приставлено было острие копья. В человеке я узнал одного из фонарщиков.
Около откинутой руки его лежал длинный нож.
Я окинул взглядом аллею. Со всех сторон на нас смотрели, при этом вежливо улыбаясь.
– Одноглазый! Жабомордый! Ко мне! – Они явились. – Мне нужно что-нибудь нешумное. Дабы не испортить кому-нибудь ужин. Но оно должно привести этого типа к готовности отвечать, когда я стану спрашивать. Можете?
– Знаю я одну штучку… – Одноглазый захихикал, потирая руки в жестоком веселье, а Гоблин тем часом призадумался. – Знаю я одну такую штучку… Идите ужинайте, ни о чем не тревожьтесь. Старик Одноглазый обо всем позаботится. Он у меня кенарем запоет.
Он щелкнул пальцами, и некая неведомая сила, ухватив за лодыжки, потянула фонарщика вверх. Тот
