устрашающую мелодию. На стенах, как на насесте, сидело с дюжину моркаров – живых горгулей. Да, странностей здесь хоть отбавляй.
Парни, обитающие на Холме, как правило, покупают или строят дом своей мечты.
Я задержался взглянуть на моркаров. Они, казалось, впали в гораздо более сильную, чем обычно, дневную летаргию.
– Не будем торчать на улице. – Торнада без малейшего колебания вступила на подъемный мост. – Вы идете?
– Иду. Но начинаю сомневаться, что это удачная идея.
– Не волнуйтесь, – рассмеялась она. – Это все показуха. Лаббок просто чокнутый. Он одевается и ведет себя как чародей, но единственный фокус, на который парень способен, – заставить исчезнуть с тарелки жратву.
Видимо, так оно и есть. Если бы владелец замка обладал подлинным талантом, то сейчас находился бы в Кантарде, пытаясь перехитрить Слави Дуралейника.
Встретил нас старикан трупного обличья. Не промолвив ни слова, он провел нас в жутковатую приемную. Стены ее были декорированы плетьми, цепями и какими-то другими предметами. Об их назначении даже не хотелось строить догадки. Из произведений искусства там оказалась портретная галерея разнообразных демонов. Среди демонов была и парочка образов реальных людей, которых я мог бы знать, если бы интересовался прошлым. Судя по их рожам, они должны были оставить заметный след в истории страны.
Вскоре к нам присоединился сам Лаббок.
Покойник в сравнении с ним показался бы стройным и изящным. Будь хозяин замка каменным валуном, он потянул бы сотен на шесть фунтов. На нем висела идиотская мантия чародея, скорее всего сшитая им самим. Затраченной на ее изготовление материи с лихвой хватило бы на палатки для целого батальона. При желании парня можно было бы привлечь к суду за незаконное припрятывание материалов стратегического назначения.
Лаббок улыбался, но улыбка затерялась в складчатом ландшафте его физиономии. Глядя на него, я почему-то вспомнил о хорошо прогоревшей свече с многослойными наплывами воска.
– О Торнада, наконец-то вы сумели доставить сюда этого человека. Моровая Язва, заплати ей.
Карга, смахивающая на бабушку нашего проводника, подала Торнаде маленький кожаный мешочек, и тот мгновенно исчез в складках одежды моей подруги.
– Мистер Гаррет. – Лаббок сделал попытку поклониться.
Я попробовал сохранить серьезное выражение лица. Наши попытки полным успехом не увенчались. Хотя мне кажется, я преуспел больше.
Парень говорил устрашающим голосом. От его тона у меня вдоль спины чуть не растекся холодок страха. Держу пари, он затратил массу времени, чтобы научиться получать должный эффект.
– А я уже начал думать, не совершил ли ошибку, прибегнув к вашим услугам, Торнада, – продолжил он.
Это она совершила ошибку, согласившись на его предложение, подумал я. Но иногда – для того чтобы душа не рассталась с телом – нам приходится делать то, чего в иных обстоятельствах делать не следовало бы.
– Как поживаете, мистер Лаббок? – поинтересовался я.
Он поднял руки и скрестил их у своего сердца, обратив ладони в мою сторону. Затем чудак сжал пальцы в кулаки, оттопырив мизинцы и энергично двигая ими. Я заметил, что ногти на пальчиках достигали двух дюймов. Наверное, в них скрывалась какая-то магическая сила. Все эти манипуляции, очевидно, должны были произвести на меня соответствующее впечатление, Я не впечатлился. Как правильно утверждают некоторые, мое место – в психушке Бледсо. Я, по их мнению, не всегда поступаю адекватно требованиям реальной жизни.
– Ты мог бы хотя бы притвориться вежливым, Гаррет, – прошептала Торнада.
– Разве я не спросил, как он поживает, хотя мне на это глубоко плевать? – тоже шепотом ответил я. – Чего тебе не хватает? Пусть он поговорит.
Во всем, видимо, виноваты нервы. Когда меня пугают, они почему-то начинают давать сбои. Мне надо было задавать ему вопросы, а я вместо этого начал подумывать о том, чтобы слинять.
Он все-таки сумел начать:
– Мистер Гаррет (сколько можно?), добрый день. Я с огромным нетерпением ждал встречи с вами.
– Я тоже рад вас видеть, кем бы вы ни являлись.
Видите, как я вежлив. Ведь не сказал же: «чем бы вы ни являлись».
Еще одна улыбка попытаюсь совершить прорыв, но скончалась в зародыше, задохнувшись в жире.
– Да, как вы справедливо предполагаете, мое имя вовсе не Лаббок. Нет, сэр. Это всего лишь тайное желание, страстная мечта ступить на ту же тропу, которой прошествовал столетия тому назад великий Лаббок.
Он поднес руки к глазам, скрестил ладони, обернув их ко мне тыльной стороной и уставился на меня сквозь кольца, образованные большими и указательными пальцами. С некоторой натяжкой это действо можно было принять за древнее заклинание против дурного глаза.
– Однако, к сожалению, жестокая реальность не позволила моей мечте воплотиться в жизнь.
Я вспомнил, что Уиллард Тейт упоминал о парочке преотвратных мертвецов по имени Лаббок. Колдунов. А у этого парня талантов мага даже меньше, чем у меня. Такова жестокая реальность. Вот он и юродствует, играя в чародея.
Что же, если вы богаты, вам все дозволено.
– Как вы справедливо предполагаете, – повторил он, – мое имя вовсе не Лаббок. Глупо пытаться скрыть истину от человека вашей профессии. Вам стоит лишь спросить соседей, и те сообщат, что здесь живет безумный Фидо Истерман.
– Фидо?
Надо же. Люди даже собакам перестали давать кличку «Фидо».
– Это означает «Верный», мистер Гаррет. Да, сэр, Верный. Мой папенька, да упокоится его душа в мире, был поклонником имперских традиций. Фидо – почетный титул во времена Империи. Как сейчас – рыцарь. Но в отличие от последнего он мог быть пожалован любому, не обязательно аристократу. Да, сэр. Этим титулом обладал человек, имя которого я в своем тщеславии присвоил ради нашего маленького маскарада. Именно, сэр. Как вам, возможно, известно, Кандид Лаббок был одним из моих предков. Сверкающая звезда на вершине фамильного древа. Да, сэр. Но магическое могущество исчезло со смертью его дочери Аркне. Если бы вы знали, сколько проклятий послал я за это небесам!
Боже. Передо мною не просто клоун. Передо мною кипящий эмоциями театр одного актера.
– Но я-то тут при чем? – спросил я, желая поскорее добраться до сути дела – С какой стати я здесь оказался?
Я попытался разглядеть цвет его глаз. Ничего не вышло – органы зрения утопали в складках жира.
– Терпение, мой мальчик, терпение. Не надо торопить своего палача, – зловеще хихикнул он. – Это шутка, сэр. Моя маленькая шуточка. Вам в этом доме ничего не угрожает.
Черта с два. Еще немного, и я начну пускать изо рта слюни и заведу беседу с маленькими зелеными человечками, которых здесь нет.
Я взглянул на его слуг. Замковая челядь толпилась в глубине помещения, желая наблюдать босса в действии. У всех – пугающие костюмы и соответствующий грим. Истерман мог себе позволить платить людям за то, чтобы они поверили, что он мерзавец. Вероятно, он им и был, но только в более земном исполнении. В задних рядах зрителей я обнаружил одного из тех, кто преследовал меня около моего дома. Но не надо называть Истермана сумасшедшим. Истерманы всего мира сумасшедшими не бывают. Когда у вас много денег, вы слывете эксцентриками.
– Да, сэр. Фидо Истерман.
Он сложил кончики пальцев обеих рук и изобразил двух отталкивающихся друг от друга пауков. Покончив с этим, Фидо приступил к новому упражнению. Он начал разводить руки в сторону, как бы преодолевая огромное сопротивление. Пальцы у клоуна тряслись, словно он еще не оправился от тяжелейшей болезни.
