ядовитого зелья еще не вполне выветрилось.
– Там никого нет, босс! – Этот голос я не узнал.
– Ку-ку, где ты, где ты, Гаррет? – позвал Учитель. – Выходи, выходи, где бы ты ни был! Скелингтон, ты уверен, что он вошел сюда?
– Конечно. Я же стоял рядом на улице, черт возьми!
У Скелингтона оставалось совсем немного терпения для своего шефа. Я не мог понять, почему он еще не бросил его.
– Хорошо, хорошо… Так ты позволил девчонке уйти, Щука?
– Там нечего было «позволять», босс. Я же говорил вам. Этот шпик набросился на меня, так что я даже пикнуть не успел. Она слиняла от нас обоих. И если бы не это, я, может быть, и не добрался бы до вас. Черт побери, мне крупно повезло, что я ушел от этого проклятого гонца! Я мог бы сегодня ночевать в аль-харской камере!
Учитель буркнул что-то насчет того, что это, возможно, научило бы его уму-разуму.
Ни один из его ребят не был рад: все шло не так, как они хотели, они считали друг друга бесполезными, а тот, кто ими командовал, судя по всему, совсем спятил. Они держались друг за друга лишь по привычке, да еще из-за слабой надежды, что мир все же повернется к ним лицом.
– Этот ублюдок где-то здесь, – проворчал Учитель. – Темиск небось рассказал ему обо всех своих потайных местечках.
– О каких это потайных местечках, босс?
– Откуда мне знать! Черт побери, подумай головой, Венди! Он же долбаный адвокат, так? А это значит, что он ворует всякую ерунду и прячет людей от Стражи, и всякое такое дерьмо.
Ага. Братец Уайт заводит себя, пытаясь набраться искусственной смелости.
– Он никогда не работал ни на кого, кроме Чодо, босс.
– Никогда не верь этому, Венди, никогда! Он может говорить это. Он может пудрить Чодо мозги, сколько хочет. Но по-настоящему он никогда не работал ни на кого, кроме Жнеца Темиска. Он же долбаный адвокат, черт побери! У него всегда что-то варилось под крышкой… Где, черт побери, этот ублюдок? Мне не терпится сломать парочку костей. Гляньте в этой чертовой трубе!
Вот оно. Я попался. Если я сейчас начну взбираться наверх, то выдам себя шумом. Если останусь на месте, то Венди засечет меня. Это был один из тех особых моментов, какие нечасто встречаются в жизни.
Подо мной появилось лицо. Венди проверял камин нехотя, только для того, чтобы Учитель заткнулся к чертям собачьим. Его глаза чуть не вылезли из глазниц, когда он увидел меня. Я изо всех сил шваркнул его ботинком по темечку, и он упал на колени, что-то мыча. Он был в сознании, но неспособен к членораздельной речи.
– Ты что, свалился из этой чертовой трубы? – зарычал Учитель. – Что за бесполезный кусок свиного дерьма!
Пока он ворчал и жаловался, я, пользуясь моментом, взобрался повыше. Всего лишь в нескольких футах дальше вверх по дымоходу я обнаружил выход в тот самый лестничный колодец, который был заложен кирпичом с улицы. Слабый свет сочился вниз сквозь далекое слуховое оконце – настолько узкое, что сквозь него не смог бы пролезть даже самый тощий грабитель. Даже в летний полдень при ясной погоде оно вряд ли пропускало особенно много света, а сейчас служило скорее маяком.
Я, однако, не стал сразу же кидаться наверх. Я исследовал новую территорию фут за футом, выискивая засады и скрытые мины. Снизу донесся голос:
– Кончай меня морочить! Там никого нет.
Бу-бу-бу, ох, ох, бу-бу-бу.
– Ну хорошо. Скелингтон! Давай-ка, заберись туда.
В ответ Скелингтон очень отчетливо, членораздельно и с подчеркнутым отсутствием почтения наконец- то определил свою позицию относительно Учителя Уайта: у него были другие планы.
– Ладно. Щука, иди ты.
– Сразу же после вас, босс. Я прикрою вас сзади.
Входная дверь задребезжала и хлопнула: похоже, вся команда Учителя решила искать счастья в другом месте. Но будучи умным мальчиком, приученным по опыту к постоянной подозрительности, я не мог полностью рассчитывать на то, что слышанное мною явилось тем, что произошло на самом деле.
И все же, по-видимому, это было именно так.
Учитель остался в одиночестве. Он принялся ругаться, и бормотать, и расшвыривать вещи. Покидавшись вещами, он шумно опустошил фляжку, которую принес с собой. После этого он забормотал уже на иностранных языках.
Бутилированная храбрость, в вольной пропорции смешанная с глупостью и злостью, погнала его в дымоход. Непрерывно бурча себе под нос, он принялся карабкаться наверх. Дважды он поскользнулся, прежде чем добрался до замурованного лестничного колодца.
– Так я и знал – сукин сын прячет здесь какое-то дерьмо. Чертовы адвокаты! Все они одинаковы. Шайка воров.
Он взбирался по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке и хватаясь руками за стены по обе стороны от себя, забыв о том, что еще недавно поджидавшая впереди опасность казалась ему достаточно серьезной, чтобы посылать перед собой других. Я услышал, как было упомянуто мое имя. За прошедшее время его мнение обо мне не улучшилось. Он пыхтел, отдувался и не оказал слишком серьезного сопротивления, когда я разоружил его, – только всхлипнул и тут же сдался. Я связал его первым, что попалось под руку. Он захрапел.
Я зажег светильники и предпринял тщательное исследование убежища Жнеца. И был поражен: Жнец Темиск определенно имел чрезмерно раздутое представление о собственном хитроумии.
Первая же лампа, которую я зажег, осветила стол, заваленный всяческими алхимическими приборами, которые Темиск использовал, чтобы готовить свои сюрпризы с огненными камнями. Здесь были все свидетельства для вынесения обвинительного приговора. Многое имелось даже на бумаге. Особенно большой интерес представляли карта Уайтфилд-холла и заметки касательно того, что там произошло, а также соображения начет этого убежища и возможности пожертвовать некоей Бай Клакстон. Поверх бумаг лежала буханка хлеба, еще даже не успевшая отрастить бороду.
Жнец навещал это место после праздничного вечера. Несмотря на то что за домом наблюдали.
У него имелся потайной вход.
В этом не было ничего удивительного. В некоторых районах Танфера даже существует серьезная опасность обрушения зданий из-за чересчур активных саперных работ под ними.
С этим я разберусь позже.
Итак, вот здесь и прятался Темиск. Потирая руки. При том, что он вовсе не был настолько умен, как считал: для меня не составило такого уж труда попасть сюда.
Темиск был одержим книгами, причем без особого порядка. На втором этаже они были повсюду – дюжины книг, сотни книг, целое состояние в книгах. Лишь церкви и принцы крови могли позволить себе держать настоящие книги. Мне припомнилась моя идея насчет крыс-писцов. Интересно, где Темиск наворовал столько книг? Он никогда не имел особого достатка, чтобы покупать их.
На третьем этаже порядка было больше. Он был меблирован, но им явно не пользовались. Я немедленно заключил, что поверенный создал здесь убежище для своего друга. Причем давно. Но ему так и не представилось возможности использовать его: когда Чодо наконец-то попал в его руки, адвокат уже не смог бы незаметно протащить старика в дом.
Я вернулся обратно на второй этаж, и тут обнаружил, что Жнец был маньяком по части ведения дневника. Покойник наверняка знал об этом – но не позаботился поставить меня в известность. Похоже, здесь были записаны чуть ли не каждый момент и каждая мысль, когда-либо посетившие Жнеца Темиска. В основном они фиксировались на щедро разбросанных отдельных листках бумаги.
Светильник почти прогорел. Я дважды задремывал, несмотря на то что мемуары Темиска были весьма интересны. Каждый раз, стоило мне отключиться, как Учитель Уайт переставал храпеть, и его попытки выскользнуть из пут будили меня.
Затем внизу поднялся крик. Я притих. Учитель сперва имел намерение пошуметь, но не стал этого
