общении со сверстниками. И только сейчас Ученик понял, что его шурин, одерживая блестящие победы и захватывая все новые и новые земли, прежде всего стремится заявить о себе миру.
Неужели это так? Неужели все так просто? «Посмотрите на меня! Я здесь! Я существую». А может быть, здесь присутствуют иные, не столь примитивные чувства?
Дело наверняка обстоит гораздо сложнее. В Нассефе не может быть ничего примитивного.
— Часть моих людей уже в городе, — сказал Нассеф. — Они спустились по реке ночью на лодках и подождали, пока уровень воды не упадет ниже нижнего края заградительной решетки. Таким образом, за стенами уже созданы наши плацдармы. Часть войска гатит грязь, прокладывая новые пути. К этому времени, я полагаю, это уже сделано. Воинство Света вступает в Дунно-Скуттари. Полагаю, что уже к вечеру враги капитулируют.
Оказалось, что Нассеф проявил чрезмерный оптимизм. Защитники города, ведомые командирами гильдии и вдохновленные примером её упорных солдат, бились девять дней, оставляя очаги сопротивления только под напором превосходящих сил. Уже на пятый день штурма Нассеф впал в неистовство. Каменная и земляная дамба, перегораживающая Скарлотти, уже начинала рушиться, а ему ещё предстояло захватить один из укрепленных каменных мостов, связывающих внутренний и внешний острова с берегами.
Он загнал своих пленников до полусмерти, заставляя их непрерывно работать, чтобы удержать плотину от прорыва.
На седьмой день штурма Непобедимые захватили проклятый мост, и это решило судьбу Дунно- Скуттари.
На восьмой день из Малых Королевств прискакал курьер.
Вскоре перед Эль Мюридом предстал бледный как смерть, дрожащий всем телом Нассеф.
— Мика… Мой повелитель, Ученик, они убили Карима. Этот щенок бин Юсиф и какие-то солдаты гильдии. Они достали его в Алтее. Карим… Он был для меня как отец. Я поручил ему жизненно важное дело, и он уже возвращался. Карим наверняка успешно завершил свою миссию. Если это так, то мы получили бы прекрасную возможность победно закончить войну ещё до прихода зимы.
Эль Мюрид, слушая Нассефа, все больше мрачнел. Бич Божий, казалось, был погружен в собственные мысли, часть которых бессвязно высказывал вслух. Ему ещё ни разу не приходилось видеть своего шурина таким растерянным и нерешительным. Создавалось впечатление, что пребывающий в отчаянии Бич Божий просто не знает, что предпринять. В своих планах возможность смерти Карима он не учел. На сей раз ему изменила его способность предвидеть все варианты развития событий. Судьба обнаружила его слабое место. Нассеф никогда не принимал в расчет того, что все люди, включая его самого, смертны.
— Люди, Нассеф, во время войн гибнут. И не все из погибших рядовые воины, которых мы не знаем и которых оплакивают лишь в далекой глиняной хижине. Уход Мириам многому должен был тебя научить.
— Уроки прошлого здесь ни при чем. Всего лишь одна грязная выходка Судьбы, и вся наша кампания летит в Преисподнюю. Карим был единственным человеком, до конца знавшим мои планы. Как я теперь узнаю, насколько он сумел их реализовать? Какого рода договор заключил? Я должен отправиться туда. Я единственный, кто способен продолжить дело. Я тот человек, который может прикончить этого сына шлюхи бин Юсифа. Вместо меня здесь остается Эль Кадер. Он завершит начатое.
Нассеф убежал, прежде чем Эль Мюрид успел что-либо сказать и задать вопросы. Час спустя Мауфакк доложил, что Нассеф ускакал на восток во главе большого отряда Непобедимых.
Эль Кадер без труда завершил дело, начатое Нассефом. Дунно-Скуттари пал на следующий день.
Еще через день рухнула возведенная Нассефом плотина. Поток сильно повредил дамбу напротив внешнего острова. Обыватели глухо шептались о дурных предзнаменованиях.
'В последнее время все слишком много говорили о Судьбе и о приметах, — размышлял Эль Мюрид. — И я повинен в этом более других. Настало время для покаянной молитвы и проповеди. Мы начинаем терять свои устои».
Он готовил проповедь, когда появился Эсмат, чтобы передать ему доклад направленного в Ипопотам наблюдателя.
— Неужели все? Все шестеро убиты? — не верил своим ушам Эль Мюрид. — Как это могло случиться? Ведь мы отобрали лучших бойцов.
— Тем не менее это случилось, повелитель. Наш человек, к сожалению, не видел, кто их убил и как. Местные жители не захотели ничего рассказать. Наблюдатель поспешил вернуться, опасаясь разделить участь остальных.
— Хорошо. Уже слишком поздно посылать очередного курьера. Как выглядят наши запасы? Они должны находиться в приличном состоянии. Дела в последнее время шли хорошо, и я редко обращался к твоей помощи.
— Совершенно верно, повелитель. Запасов должно хватить на шестнадцать дней или немного дольше, если мы станем экономить.
— О… Это гораздо хуже, чем я предполагал. На самом деле — мы на пределе. — Его нервы начинали сдавать. — Найди мне Эль Кадера.
Между ним и Эль Кадером вспыхнул яростный спор. Ошеломленный решением Ученика, военачальник переспросил:
— Оставить линию фронта, повелитель? В тот момент, когда на нас движется вражеская армия? Но почему? Какой в этом смысл?
— Так повелел мне Творец, — чувствуя себя полным идиотом, ответил Эль Мюрид.
— Что? — не скрывая сарказма, произнес Эль Кадер. — Если это так, повелитель, то наш Творец за одну ночь ополоумел. А полоумных слушать я не привык. Повелитель, хочу напомнить, что с Ипопотамом у нас договор. Как мы можем привлечь на свою сторону врагов, если не держим слова, данное друзьям.
— Это необходимо сделать, — стоял на своем Эль Мюрид. Но на сей раз в его словах отсутствовала та пламенная убежденность, которая всегда звучала в его речах. Эль Кадер ощетинился ещё сильнее. Он не сомневался в том, что требование пророка не имеет никакого отношения к воле Творца.
— Генерал, я требую, чтобы Ипопотам был включен в мои владения!
— Ах, вот в чем дело, — задумчиво протянул Эль Кадер. — В ваши владения. Теперь я, кажется, начинаю понимать и предлагаю вам решить проблему дипломатическим путем. Итаскийцы выступили в поход. С такой армией, как у них, нам ещё встречаться не приходилось. Для сражения с ними мне потребуются все люди до последнего. Будущее Королевства Покоя решается здесь, на Скарлотти, а не в Ипопотаме.
— У нас нет времени… Значит, ты отказываешься мне повиноваться?
— Прошу прощения, повелитель, но я не могу иначе. Моя совесть не позволяет мне погубить все Воинство Света ради удовлетворения порока одного человека.
— Посмотри на себя, Эль Кадер! — взорвался Эль Мюрид. — Я мог бы аплодировать твоим словам, если бы не знал, что ты вор и грабитель. Насколько я понимаю, твоя совесть не протестует против того, что твои родичи обкрадывают своих соплеменников?
Лицо воина напряглось. Проигнорировав замечание пророка, он продолжил:
— Повелитель, если итаскийцы нанесут нам поражение…
— Приказываю тебе выступить против Ипопотама! — Каждая секунда промедления все больше и больше повергала его в ужас.
— Отказываюсь, повелитель. Несмотря на все мое к вам почтение. Однако если вы прикажете Бичу Божьему дать мне иные распоряжения…
— На это нет времени!
Эль Мюрид обвел бешеным взглядом стены роскошно украшенного зала, где ещё несколько дней назад король Дунно-Скуттари давал аудиенции. Затем, повернувшись на каблуках, он заковылял к массивным деревянным дверям, выкрикивая на ходу:
— Мауфакк! Мауфакк!
Эль Кадер окаменел. Ни для кого не было секретом то, что Эль Мюрид вступал в контакт с культом Хариша через Хали.
Хали вошел в зал. Его лицо походило на каменную маску, а взгляд был холоден словно лед.
— Может быть, ты изменишь свое мнение, генерал? — спросил Эль Мюрид.
— Я готов отдать вам всех рекрутов с Запада и выделить десять тысяч своих людей. Ни одного человека
