– Он чем-то раздражен.
– Он всегда раздражен. Давайте его сюда. Секундой спустя:
– Доброе утро, сэр.
– Вы нашли наконец того парня?
– Нет, сэр. Но мы близко. Компьютеры говорят, что мы можем схватить его в любой момент.
– У меня тоже есть компьютеры, Бэкхарт. И куда больше источников информации для них. Мне известно, что на Звездном Рубеже капитан сангарийских рейдеров узнает новости уже послезавтра. Мы не знаем, что сделают эти люди. Может быть, взбесятся. Я отменил приказ эсминцам перехватить курьера. Но это безнадежно. Они вернутся на Карсон и на Сьерру. «Хитти» идет к Черному Миру. Два резервных эсминца класса «Завоеватель» идут к Двадцать первому пикету, на случай, если они прорвутся через Двадцать третий. Что беспокоит меня больше сангарийцев – это что собирается делать Грабер, когда у него будут развязаны руки. Я бы считал, что он направится на Верфи. По доложенной мне информации, если он доберется туда раньше вас, то мы проиграли. Вряд ли есть способ их оттуда выковырять и точно нет возможности подобраться на достаточное расстояние и использовать сверхновую бомбу. Для вас это не новость. Повторяю это просто на случай, если вы совсем потеряли связь с действительностью. Ваша преданность своим людям достойна всяческих похвал, но…
– Я осознаю проблему, сэр. Моим намерением было вычислить наиболее вероятный квадрант местонахождения сейнеров и отправить туда фон Драхова, пока сам охочусь за моим парнем. Это даст нам несколько лишних дней в дополнение к той форе, которую нам дает расстояние от Звездного Рубежа до Верфей.
– Вы имеете дело с упрямцем, Бэкхарт. Вам еще не удалось разыскать его, не говоря уже о том, чтобы заставить его говорить. Вы, кажется, его знаете. Сколько еще он продержится после того, как вы его захватите?
– Не знаю, сэр.
Бэкхарту было нелегко это признать. Это был вопрос, о котором он старался не думать. У него не было оборудования для психозондирования. Он даже не подумал о том, что оно может понадобиться.
– Почему он это делает?
– Вы имеете в виду мотивы? Не знаю. Он сорвался после неудачного психопрограммирования. Можно назвать это наведенной шизофренией. Он сам не уверен в том, что делает и почему. Половину времени он даже не знает, кто он.
– Полагаю, вы все еще настаиваете на том, чтобы он не пострадал?
– Да, сэр. Я считаю, что он не несет ответственности за свои поступки. Я не хочу, чтобы он был наказан за техническую ошибку, которую сделали люди, готовившие его к заданию.
– Хорошо, Бэкхарт. Вот решение Верховного Командования: готовьтесь удовлетворить его требования. Если вы не отыщете этого парня до полудня вторника по времени Луны Командной, вы дадите ему то, что он хочет.
– Сэр!..
– Таково решение. Мы бы предпочли получить и Звездный Рубеж, и сейнеров, если бы могли, но Звездный Рубеж – наверняка. Мы не хотим рисковать таким прорывом в технологиях.
– Сэр…
– Это не тема для дебатов, Бэкхарт. Мне эта политика тоже кажется бесхребетной, но будет так, как сказано. Если вам удастся схватить его до истечения срока, мы пересмотрим наше решение. Но только если вы его возьмете.
Бэкхарт попробовал привести несколько доводов. Они не произвели впечатления.
Позиция Верховного Командования была понятна. На карту было поставлено само существование человечества. И все же…
– Дайте мне майора Дамона, – приказал он, когда начальник Генштаба дал отбой. – Дамон? Приказ Верховного. Мы найдем его до полудня вторника по их времени. Иначе он получит то, что хочет. Сделай все, что можешь.
Бэкхарт откинулся назад и закрыл глаза. Он чувствовал себя старым и усталым. Адмирал снова и снова продумывал одно и то же. Должен быть какой-то способ выкурить Томаса. Надо только взглянуть на дело под нужным углом.
Но, Боже, как же найти этот чертов угол!
Глава девятнадцатая:
3050 год н.э.
Основное действие
Маус очнулся первым. В метре от себя он увидел Мак-Кленнона. На лице Томаса была печать гробовой серьезности. Маус застонал:
– Боже! Голова раскалывается. Что за чертовщина случилась?
– Я стрелял в тебя. Парализатором.
– Зачем? – Шторм попытался сесть. И не смог. Руки и ноги были связаны.
– А, черт, Томми, какого дьявола? Брось, освободи меня.
– Не могу.
– Да что с тобой, приятель? Я четыре месяца пыхтел, все устраивал, чтобы мы могли выбраться. Я не мог оставить тебя одного… Мы выполнили задание, Мойше. Томми. Выполнили на десять тысяч процентов… Черт! Голова. Дай мне аспирину. – Таблетки уже были у Мак-Кленнона в руках. На грязном полу между ним и Маусом стоял пластиковый стаканчик.
– Открой рот. Я тебя приложил слишком сильно, да и не одного тебя. Надо было стрелять быстро. А твоей точности у меня нет Лицо Мак-Кленнона осунулось от усталости. Ему не пришлось спать. Больше воды попало на пол, чем Маусу в рот.
Маус сглотнул, но слишком поздно, во рту все же остался горьковато-кислый вкус аспирина. Он сплюнул.
– Ты бы объяснил мне.
– Меня загнали в угол, Маус. Мне пришлось делать выбор. Ты как раз дежурил, вдруг появился Старик и выложил на стол все карты.
– Бэкхарт? Наш бесстрашный вождь, который так и родился без языка?
– Да. – Мак-Кленнон слово в слово повторил рассказ Бэкхарта об угрозе миру от центральной расы.
– Ты ему поверил?
– Он был убедителен.
– Он всегда убедителен. И не становится от этого меньшим лжецом. Здесь с ним никто не сравниться.
Мак-Кленнон был удивлен. Ему казалось, что Маус разделяет его веру в то, что адмирал, в сущности, правдив.
– И все же эта басня проливает определенный свет на странные события на Луне Командной за последние четыре-пять лет. Я ведь не купился на сказки о том, что улантиды снова готовятся к нападению. Ты уверен, что он говорил правду?
– Ты бы видел его глаза, когда он описывал записи, сделанные улантской разведкой. Но что меня действительно убедило – это когда он сказал, что клаймеры расконсервируют.
– Правда?
– Точно.
– Ого. А что ты об этом знаешь? – Маус задумчиво покачал головой. Это было нелегко, учитывая, что он лежал навзничь на грязном полу. – Ты собирался объяснить мне, почему я валяюсь в этой грязи, связанный так, что не могу даже задницу себе почесать.
– Я встал перед выбором, Маус. – Голос Мак-Кленнона потерял всякое выражение. – Предать либо флот, либо звездоловов. Когда услышал о смерти Ярла.
– Я что-то тебя не понимаю, Томми. Кажется, ты и сам себя не понимаешь. Ты теряешь стабильность. Надо бы доставить тебя в Психоцентр.
– Знаю. Я вполне понимаю, что со мной происходит. И не могу остановить. – Он на мгновение закрыл глаза. – Но я могу затормозить процесс. Я должен. Потому что Ярл покончил самоубийством, значит,
