– Да. Чарлз являлся наследником отца, его радостью и гордостью. Он трагически погиб, когда мне было десять лет. Хотите узнать еще что-нибудь? – спросил Фредерик напряженным голосом.
Элинор пожала плечами, избегая его испытующего взгляда.
– Я только хотела поддержать разговор.
Он коснулся пальцем ее подбородка и приподнял голову, заставив Элинор смотреть ему в глаза. На мгновение она была очарована, не в силах оторваться от его напряженных глаз, в которых отражался лунный свет.
– Не надо считать меня героем-мучеником, Элинор, – сказал он наконец, подчеркивая каждое слово. – Во мне нет ничего романтического.
Она отвернула голову, высвобождая свой подбородок.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
Он оглядел ее пристальным взглядом с ног до головы. Потом шагнул к ней, а она сделала шаг назад.
– Надеюсь, вы не всегда так обеспокоены и напряжены, как сейчас? – спросил он.
– Полагаете, я чем-то обеспокоена?
– Конечно. Кажется, даже воздух вокруг вас заряжен нервной энергией. Я чувствовал это, когда мы были еще совсем юными.
Элинор сглотнула слюну, тщательно подбирая слова, прежде чем ответить.
– Надеюсь, это не столь уж большой порок.
– Беспокойство?
– Ну да. Вы только что сказали, что Кэтрин была для вас как мать. Я тоже по-матерински забочусь о своем брате.
– Почему? Ведь ваша мать жива и здорова.
– Да, но мой брат… – Она замолкла, подумав, стоит ли слишком откровенничать. Затем решила продолжить: – Мой брат в детстве страдал слабостью легких. Он был меньше и слабее меня. – Как это объяснить поделикатнее? – Мою мать это раздражало, и она часто злилась на него, – сказала она, удивляясь, что произнесла эти слова вслух, хотя боялась даже думать об этом. – Я не виню ее, конечно. Она была занята своими собственными делами, понимаете…
– Да, я кое-что слышал о леди Мэндвилл и о ее… делах.
Щеки Элинор вспыхнули от стыда. Неужели эти так общеизвестно? Она не хотела принимать ужасную правду, хотя знала, что ее мать имела много любовников – очень молодых любовников – и почти не скрывала этого. Неужели все в Эссексе знали об этом и посмеивались за ее спиной? Грудь Элинор переполнилась гневом.
– Она не относилась к числу любящих матерей, – с горечью сказала Элинор, – и особенно пренебрегала Генри. Я заботилась о нем, как умела, до сих пор беспокоюсь, по правде говоря. Его здоровье улучшилось с тех пор, как он окончил школу, однако я и теперь тревожусь о нем. – К ее горлу подкатил болезненный ком. – Я понимаю, что, должно быть, это глупо, ведь он уже взрослый человек и живет своей жизнью.
Фредерик коснулся руки Элинор, и она не убрала ее, почувствовав его теплое пожатие.
– Все это говорит о том, что вы преданная, любящая сестра. Ему повезло, что вы есть у него.
– Благодарю, – тихо сказала Элинор взволнованным голосом. Почему его одобрение так много значило для нее?
– А теперь пора возвращаться в дом, – мягко сказал Фредерик, обнимая ее одной рукой за плечи и притягивая ближе к себе. – Уже поздно, и вы замерзли.
Элинор кивнула, позволив ему повести ее обратно.
– Мне холодно из-за этого нелепого платья. Не понимаю, как я позволила маме убедить меня купить его?
– Я тоже не знаю, однако обязательно поцелую леди Мэндвилл в знак благодарности, когда увижу ее.
– Оно действительно такое шокирующее? – спросила Элинор с легким смехом, плотнее стягивая лацканы сюртука на груди.
– Достаточно сказать, что я долго не забуду этого зрелища. Завтра я отправлюсь в Плимут и целую неделю буду мучиться по ночам, размышляя, что у вас надето под этим платьем.
– Я бы сказала вам, – ее губы изогнулись в улыбке, когда он вопросительно уставился на нее, – однако воздержусь. Хочу, чтобы вы помучились.
– Жестокая женщина.
– Вы этого заслуживаете, – ответила она, неожиданно осознав, что в их отношениях что-то изменилось. Может быть, незначительно, но тем не менее изменилось. Появилось добродушное подшучивание, поддразнивание – то, что напомнило ей ее общение с Генри. И если теперь нечто подобное у нее складывается с Фредериком, это означает только одно – она освободилась от слепого увлечения, которое держало ее сердце в тисках все эти долгих четыре года.
– Вы обещаете вести себя хорошо, когда я уеду завтра утром и оставлю вас на попечение мистера Уитби? Честно говоря, вам не следует слишком поспешно добиваться его расположения. Он, несомненно, поддастся вашим чарам в конце концов.
– Вы так думаете?
– Конечно. Только глупец может остаться равнодушным к вам.
