пообещал организовать это путешествие, но потребовал, чтобы его выпустили из тюрьмы, так как ему необходимо обсудить ситуацию с товарищами.
Такое решение категорически не устраивало Блейхера. Он объяснил Марсаку, что не может отпустить его из тюрьмы своей властью. Ему необходимо доложить полковнику, что Марсак согласился сотрудничать и готов начать работать на абвер. Только тогда он будет освобожден и они смогут претворить в жизнь свой тайный план бегства в Лондон. Но полковник обязательно потребует доказательства доброй воли Марсака.
«Мне нужны имена, адреса членов вашей группы, местонахождение радиопередатчиков… иначе полковник мне не поверит. Я не прошу о многом, но поймите, мне необходимо как-то оправдать ваше освобождение».
На это француз гордо отвечал, что никогда и никому не давал повода считать себя предателем. А Блейхер, очевидно, лишился рассудка, если хотя бы на минуту мог предположить, что он, Марсак, способен выдать своих товарищей. Уж лучше смерть в концлагере.
Ловушка была расставлена, но не сработала. Однако Блейхер и не думал сдаваться. Он принес Марсаку хорошие сигареты, еду и позаботился, чтобы с ним прилично обращались.
Еще несколько дней и ночей Марсак напряженно думал. В конце концов он согласился дать Блейхеру адрес своей жены и два письма к товарищам, с которыми немцу следовало повидаться. Если они одобрят план, то сами пошлют радиограмму в Лондон. Нельзя не признать, что Марсак был очень осторожен. Он сказал, что его жена проводит отпуск в горах Савойи и живет на маленькой вилле в Сен-Жорьез. Если же ее там по какой-нибудь причине не окажется, то один из местных друзей, Роже Барде, будет знать, где ее найти, и передаст письма. Марсак все еще пытался защитить своих близких.
Блейхер заявил, что представится мадам Мишель Марсак или мсье Роже Барде как капитан Генри из люфтваффе и объяснит, что является убежденным антифашистом и желает служить союзникам. Марсак грустно улыбнулся и заметил:
– Вы больше похожи на полковника, чем на капитана.
– Хорошо, – не стал спорить Блейхер, – тогда я буду полковником Генри.
4 апреля Блейхер совершил поездку в Сен-Жорьез. По прибытии на виллу он обнаружил здесь множество ящиков, тюков и чемоданов. Ее обитатели явно собирались в дорогу. Однако мадам Марсак обрадовалась, прочитав письмо от мужа, переданное ей гостем. В послании говорилось, что предъявителю настоящего послания можно доверять.
Роже Барде находился в отъезде, и полковник Генри встретился с ним несколько позже в маленьком привокзальном буфете. Барде был высоким, худощавым юношей с иссиня-черными волосами и живыми, темными глазами.
– Это вы приходили сегодня утром к мадам Марсак? – спросил он.
Полковник Генри молча протянул ему письмо от Марсака. После того как молодой человек ознакомился с посланием, мнимый Генри предложил ему поехать в Париж, где он сможет повидаться с Марсаком в тюрьме.
– Я надеюсь через несколько дней вытащить его из тюрьмы Фресн, – добавил он.
ЗАМЫСЕЛ ПОЛКОВНИКА ГЕНРИ
Барде согласился отправиться в Париж, но наотрез отказался ехать вместе с полковником Генри. Они договорились встретиться на следующий день, 3 апреля, в Париже в апартаментах Марсака, от которых у Барде были ключи. Прибыв в условленный час к Порт-д'Орлеан, Генри застал в квартире Барде еще двоих молодых людей. Он предложил всем троим навестить Марсака в тюрьме.
– Хорошо, – решил за всех Барде, – пошли. – Обернувшись к друзьям, он добавил: – Если я не вернусь через три часа, объявляйте тревогу всем нашим в Сен-Жорьез. Они знают, что делать.
Когда Блейхер и Барде вошли в камеру, Марсак не счел нужным скрывать свою искреннюю радость. Наконец он получил доказательство того, что Блейхер – настоящий друг. Марсак попросил Барде, чтобы тот срочно договорился насчет «лизандера».
– Это для меня единственная возможность выбраться отсюда и сохранить нашу организацию.
– Но ты же знаешь, что Пьер (Питер Черчилль) уехал… – Барде не был настроен столь оптимистично, как Марсак. – Не знаю, как я смогу передать информацию, да и на подготовку нужно время.
С последним замечанием Марсак не согласился, справедливо заметив, что, поскольку Пьер как раз находится в Лондоне, «получится даже проще. Он все поймет правильно и устроит для нас этот перелет. Немедленно отправляйся к товарищам и скажи Арно, чтобы он срочно передал информацию в Лондон».
Полковнику Букмастеру пришлось долго ждать приезда в Лондон для консультаций Питера Черчилля и Анри Фраже. Их удалось вывезти ночью 22-го при активной помощи Марсака. Этим же самолетом во Францию прилетели два агента – Франсис Каммэртс (Тоже) и Жорж Дюбурден, которые и уступили свои места в «лизандере» Черчиллю и Фраже. Уже на следующее утро долгожданные Питер и Поль встретились с полковником Букмастером в его секретных апартаментах в Орчард-Корт. Они оставались в Лондоне до 14 апреля.
После отъезда Черчилля и Фраже Франсис Каммэртс отправился в Париж. Марсак отвел его в квартиру на улице Вожри и предложил передохнуть, а сам пошел на встречу с товарищами. Больше Каммэртс его не видел. Марсак шел на встречу с Хелен, а значит, с Хуго Блейхером. И Каммэртс имел все основания считать, что ему необычайно повезло.
На следующий день удивленный Каммэртс решил съездить в Сен-Жорьез в надежде снова увидеться с Марсаком. Одетта и Арно были весьма удивлены, что Марсак не приехал вместе с новым агентом, но пока еще не очень беспокоились. От Одетты Каммэртс узнал о визите таинственного полковника Генри. Насторожившись, он посоветовал девушке не вести никаких дел с немцами. Одетта не обратила внимания на предупреждение «зеленого новичка», и Каммэртс уехал, заподозрив, что в Сен-Жорьез не все ладно с вопросами безопасности.
Уже после войны Блейхер мне сказал, что Марсак ни словом не обмолвился ему о прибытии Каммэртса. Умолчал он и о том, что отправил в Англию Питера Черчилля и Анри Фраже. Хотя он и согласился на сотрудничество с абвером, но, тем не менее, продолжал делать все, чтобы защитить своих товарищей.
ЛОНДОН НЕ ЖАЛУЕТ ПОЛКОВНИКА ГЕНРИ
А в это время в Сен-Жорьез жизнь била ключом. Барде оставался в Париже три дня, ежедневно навещая Марсака. Затем он вернулся в Сен-Жорьез, но продолжал информировать полковника Генри о ходе переговоров с Лондоном. Он несколько раз звонил с просьбой еще немного подождать, но в конце концов вынужден был сообщить неприятную новость. Похоже, лондонское руководство отнюдь не загорелось идеей познакомиться с Блейхером.
Именно так и обстояли дела. После подробного сообщения о визитах Барде в тюремную камеру Марсака, переданного Алеком Рабиновичем, Букмастер обсудил более чем странную ситуацию с Питером Черчиллем и Анри Фраже. Решение было единодушным, и в Сен-Жорьез пошло следующее сообщение: «Полковник Генри чрезвычайно опасен. Ищите укрытие за озером и прервите контакты с остальными. Помогите Арно немедленно покинуть Фаверже и обосноваться на новом месте. Обеспечьте площадку для приема Мишеля (кличка Питера Черчилля), который скоро прибудет».
Хотя во французском отделении SOE еще не знали, что полковник люфтваффе Генри на самом деле является Хуго Блейхером, однако после истории с Кошечкой и Пьером де Вомекуром полковник Букмастер чрезвычайно подозрительно относился ко всему непонятному. К тому же Питер Черчилль никогда полностью не доверял Барде.
Алек Рабинович разделял ощущения Питера. Он с подозрением отнесся к участившимся визитам Барде в Париж и даже предложил Одетте застрелить этого человека. Но в то время еще не было доказательств его предательства.
12 апреля Блейхер провел Барде и мадам Марсак в камеру, причем остался терпеливо ждать снаружи, чтобы не мешать свиданию семьи и близких друзей. В тот же вечер полковник Рей сказал Блейхеру, что затянувшийся фарс пора кончать: «Не спорю, ты разработал первоклассный план проникновения в группу Сен-Жорьез. Но поверит ли в него гестапо? Кстати, я совсем недавно слышал от штурмбаннфюрера СС Киффера, что перехвачены сигналы неустановленного передатчика. Киффер сказал, что в них идет речь об офицере люфтваффе, желающем сбежать в Англию вместе с одним из лидеров Сопротивления. Пока Киффер еще не связывает эту информацию с твоей работой, но очень скоро может догадаться, и тогда у
