Гровер-Уильяме (Себастьян). Берни не повезло. Ему дали адрес Гастона (Ноеля Бердейрона), заброшенного во Францию почти годом раньше. Однако последний, лишившись радиста, скрылся вместе с семьей в Нормандии. Бердейрон стал одной из жертв ловушки, в которую попал Пьер де Вомекур. Поэтому через шесть недель после прибытия немцы схватили Берни. Себастьяну удалось вовремя ускользнуть, и он благополучно добрался до Парижа.
Там он воспользовался помощью двух старых друзей-французов, вместе с которыми участвовал в спортивных соревнованиях еще до войны, – Робера Бенуа и Жан-Поля Вимиля. Немцы не беспокоили этих довольно известных спортсменов. Бенуа был богатым человеком и владел обширным поместьем недалеко от Рамбуйе. Хотя ни Бенуа, ни Вимиль не интересовались политикой и не принимали участия в движении Сопротивления, оба с готовностью вызвались помочь Гровер-Уильямсу. Бенуа предложил использовать в качестве укрытия свой замок. Его жена и брат Морис, так же как и мадам Вимиль, вошли в новую цепь.
Эта маленькая группа успешно работала в течение целого года. В марте из Лондона прибыл радист Робер Дуален (Ричард), и вскоре начались регулярные поставки оружия и боеприпасов, которые должны были использоваться для вооружения FFI после высадки союзников во Франции. Контейнеры складывали в амбарах и погребах обширного поместья. Кроме того, Гровер-Уильяме провел несколько весьма удачных диверсий. Однако эта небольшая группа старалась держаться в тени и не привлекать к себе внимание, при этом обеспечивая Бейкер-стрит ценнейшей информацией, которую собирали Бенуа и Вимиль, пользуясь личными связями в Париже.
Дуален установил свой радиопередатчик в фермерском доме около дороги, ведущей в сторону Понтуаза. Гровер-Уильямс не желал подвергать опасности хозяев, поэтому связь поддерживалась главным образом через курьеров, которые пользовались автомобилем Бенуа. Казалось, все шло нормально, но в начале августа передачу Дуалена засек один из немецких передвижных пеленгаторов, и радист был схвачен за работой. В результате его ареста СД вышла на апартаменты Мориса Бенуа в Отёйе. Морис не выдержал побоев и привел немцев в поместье брата, где была арестована семья Бенуа и Гровер-Уильямс. Самого Робера Бенуа в доме не было.
Штурмбаннфюрер СС Киффер, воодушевленный большой удачей, с необычайным рвением взялся за поиски Робера Бенуа. 6 августа его схватили на бульваре Распай и повезли на авеню Фош. Во время поездки Бенуа вытолкнул одного из своих охранников из машины и вместе с немцем упал на дорогу. Вскочив на ноги, он, не теряя ни секунды, скрылся в толпе. Эсэсовцы даже не успели опомниться от удивления. Это был самый первый в череде отчаянных побегов Бенуа.
Некоторое время он скрывался у друзей, а 19 августа его отправили на очередном «лизандере» в Англию. Спустя два месяца он вернулся вместе с Альбером Браун-Бартолли (Тибур). Бенуа направился в Нант, где у него были друзья, и провел несколько смелых диверсий на электростанциях и железных дорогах. Позже он встретился с радистом Дюбуа (Эркюль). Эркюль работал уже более семи месяцев и успел приобрести большой опыт. Теперь он обосновался со своим передатчиком на ферме возле Ле-Мана. Через три недели после возвращения Бенуа из Лондона Дюбуа схватили. Бывшему спортсмену снова пришлось скрываться. Он уехал в Париж, установил контакт с Вимилем и продолжал работать до начала февраля 1944 года, когда был вынужден снова бежать в Англию.
Обратно во Францию Бенуа вернулся через месяц.
ДОЧЬ ИНДИЙСКОГО ФАКИРА
Пока немцы расправлялись с остатками сети
Через два дня после Симоны в столицу прибыла Hoop Инаят Кхан (Мадлен), 29-летняя дочь известного индийского религиозного деятеля Инаята Кхана, лидера секты Суфи и прямого потомка султанов Мизора и Оры Бейкер. Племянница Мэри Бейкер Эдди, основательницы христианской науки, в своей стране Hoop прошла обучение и стала квалифицированным радистом. В апреле 1942 года ей было присвоено офицерское звание. Она так и просидела бы всю войну в кабинетах одной из наземных служб Королевских ВВС, если бы не услышала о существовании SOE. Hoop явилась на собеседование к капитану Джепсону, который вначале счел ее неперспективной для обучения. Застенчивая молодая женщина, явно очень слабая физически, она больше походила на красивую игрушку, чем на полевого агента. У нее была гладкая кожа цвета спелых оливок, нежное тонкое лицо, длинные иссиня-черные волосы, и только негромкий голос звучал уверенно, да и огромные черные глаза смотрели на мир без робости.
Курирующий ее подготовку в Ванборо-Мэнор офицер так описывал ее поведение на «учебном» допросе в гестапо: «Она казалось совершенно потерявшей голову от страха. Яркий свет причинял ей страдания, а когда ведущий допрос офицер повышал голос, она в страхе забивалась в угол. Как-то офицер приказал ей залезть на стул. От испуга и смущения она потеряла голос и некоторое время после этого не могла произнести ни слова».
Когда Hoop вышла из комнаты, где велся допрос, она вся дрожала и была почти невменяемой. Тем не менее, когда Hoop попала на настоящий допрос в гестапо, подверглась пыткам и одиночному заключению, мужество этой женщины оказалось беспримерным.
Добравшись до Парижа, Hoop связалась с капитаном Эмилем Анри Гарри, который, не желая подвергать неопытную девушку неоправданному риску, предложил ей обосноваться в сельскохозяйственном коллеже в Гриньоне. Это место считалось безопасным.
1 июля 80 эсэсовцев окружили здание коллежа и арестовали почти всех, кого сумели обнаружить. Директор коллежа Морис Вандервинкт и члены его семьи позже были казнены в немецких лагерях смерти.
Гарри успел вовремя предупредить Hoop об опасности. Профессор Балаковски устроил ее в доме мадам Жермен Агрэн – владелицы дома моды на Елисейских Полях, которая жила в Париже неподалеку от Гарри. Майор Франц Антельм (Антуан) в то время жил вместе с Гарри. Он как раз вернулся из очередной поездки по провинции, во время которой повидался с Лиз де Бессак и Роже Ландом в Бордо. Он уже отправил сообщение о разгроме
Через несколько дней после налета на коллеж в Гриньоне арестовали профессора Балаковски. Его жена была серьезно больна и, когда эсэсовцы обыскивали квартиру в Вирофлей, женщину не тронули. Несмотря на недомогание, мадам Балаковски отправилась в Гриньон, чтобы предупредить друзей, но было уже поздно. Она только сумела сообщить о случившемся Антельму и Гарри, которые сразу же перебрались к мадам Агрэн.
Ситуация становилась критической, но люди продолжали жить и делать свое дело. Гарри даже надумал жениться на Маргерит Надо. В то самое время, когда в городской ратуше регистрировался брак молодых людей, в их квартиру нагрянули гестаповцы. И если бы не доброе отношение консьержа, который дождался их на углу улицы и предупредил о незваных гостях, молодожены попали бы прямо в лапы гестапо. Они спешно покинули Париж и скрылись в Монсе.
Hoop, не имевшая никакого опыта полевой работы, осталась одна. При необходимости она выполняла обязанности радиста, передавая в Лондон информацию от уцелевших офицеров SOE, но квартира мадам Агрэн со временем стала слишком опасной и из нее уже нельзя было вести передачи. Майор Антельм нашел для радиста комнату в доме № 3 на бульваре Ричарда Уоллиса. На протяжении предшествующих трех недель Hoop приходилось везде, куда бы она ни пошла, таскать с собой рацию. Теперь же она могла работать из квартиры, которая на тот момент казалась вполне надежной.
Антельм уехал в Офаржи, где Робер Бенуа и Гровер-Уильямс жили в относительной безопасности. Их посетила и Hoop, чтобы передать информацию в Лондон. Получив сообщение Hoop, полковник Букмастер решил послать в Париж майора Бадингтона. Как ранее упоминалось, Бадингтон прибыл во Францию 15 июля и был встречен Гилбертом. Вместе с Бадингтоном прилетел Жак Агазарян, один из немногих оставшихся в живых после разгрома
В визите Бадингтона существует одно темное и необъяснимое место. Несмотря на то что информация о провале
