Но я обойдусь и без помощи гроллов и их ежемесячной денежной компенсации — мне на лекарства. Пусть подавятся своими деньгами! Я не взяла из этих денег и гроша — они автоматически перечислялись в Фонд помощи госпиталям Федерации. На них покупалось продовольствие для больных, лекарства для тех, кто мог лишь рассчитывать на бесплатное государственное медицинское обслуживание. И многое другое. Но я к этим деньгам никогда не притронусь.
Я все помню. Ни о чем не забыла. Я хотела бы простить, но не могу. Пока — не могу…
Из-за сложности подземной горной трассы Дальнего Перехода иногда требовалось выполнять очень необычные рейсы… Например, один местный кабальеро, приглашенный на день моего рождения — сеньор Алехандро Родригес, владелец конного завода, поинтересовался — смогу ли я доставить через Дальний Переход из Лос Анжелеса в Новый Киев породистого племенного жеребца? Ведь людей я «Пассажирами» таскаю. Так почему бы не увеличить вес?
Подробнее — 2 ур. 55
Я была тогда немного ошарашена — испанцы устроили для меня тогда в Лос Анжелесе помпезный праздник, с приемом в правительственном дворце и салютом в мою честь.
Мне, видите ли, стукнуло двадцать, а это круглая дата.
Ну и что?
День рождения я, как обычно, отмечать не собиралась. Зачем отмечать дату, записанную в моем паспорте? Ведь я могла на самом деле родиться на несколько дней раньше или позже, чем это наугад записали наши чиновники. Воины Омеги, громившие подпольную лабораторию Семьи Отсева, как-то не задавались вопросами — кто и когда там родился.
Тактика наших диверсионных групп во время войны с гроллами была очень простенькой — насолить гроллам ночью в быстром налете и побыстрее скрыться, пока Омегу не застукали гролловские патрули шаттлов. Наши диверсанты, перебив охранников-гроллов и боевых роботов, просто освободили меня и еще нескольких детей из камер-комнат наблюдения. А потом заложили бомбу, после взрыва которой от лаборатории не осталось и следа.
Мне тогда было годика два — я совсем ничего не помню! Разве что — взрывы и пламя, когда горела взорванная лаборатория и кого-то из диверсантов метрах в двухстах от нас сверху атаковали гроловские шаттлы, вызванные по тревоге. Да только было уже поздно — штурмовые отряды разбились на десятки маленьких групп и скрылись в ночи. А обнаруженная нашей разведкой нелегальная генетическая лаборатория была уже уничтожена.
Так что я никогда не считала свой день рождения праздником. Разве что, вечерком, после работы в операционной, как обычно в таких случаях — хотела заглянуть в гостиницу «Рассвет». И, отведав заказанный там праздничный торт, потанцевать с нашими немногочисленными вояками, оставшимися дежурить в форте.
В общем, мой опекун, Луиза Райс, вместе с Антонио Гонзалесом чуть не силком меня запихали в шаттл, посланный за мной — все же Луиза заведовала департаментом Проводников в правительстве Корто и, считай, была моей начальницей. А Антонио Гонзалес, негласный лидер Омеги, можно сказать, был моим приемным отцом. Он воевал еще в Семилетней Войне против гроллов вместе с моим отцом, Николаем Сотниковым — они были друзьями.
И это только верхушка айсберга…
Пабло тогда отправился с штурмовым отрядом в какой-то рейд, и я была немного опечалена тем, что он задерживался. Не вовремя он это затеял, забыв о том, что у меня день рождения. А я ему так и не напомнила, заваленная десятком сложных операций — как раз прибыл новый торговый караван немцев, с пациентами из Нового Веймара.
Ага, щщас — считай весь штурмовой отряд из Двадцать Пятого, во главе с Пабло Каррера, присутствовал на празднике в мою честь. Они специально отбыли пораньше, чтобы всем составом отметить мой день рождения. Тоже мне, конспираторы!
В общем, праздник удался на славу. Но испанцам, знаете ли, только повод дай — они, как никто другой, умели радоваться жизни. Даже русские им в этом явно уступали. Я была просто очарована огромной горой подарков, цветов и вниманием друзей, знакомых, с которыми прошла сквозь пламя двухлетней войны с Рейдерами.
На день рождения в Лос Анжелес даже прибыли многие из бывших Рейдеров. Ведь теперь я была и их Мастер-Целителем, и за полгода многие из них прошли через мои руки, как пациенты. И я чувствовала, что их поздравления совершенно искренни, несмотря, что совсем недавно нам порой доводилось встречаться по разные стороны линии фронта.
В общем, почти все жители Корто знали, что третьего февраля в правительственном дворце будет знатный сабантуйчик. А, зная мое прохладное отношение к дням рождения, Луиза Райс и Антонио Гонзалес взяли это дело в свои руки.
Для меня лично лучшим подарком на день рождения было то, что я немного подросла к тому времени и, наконец, начала преображаться в маленькую, изящную, юную сеньориту, на которую уже начали заглядываться молодые люди. По крайней мере, я получала немалое удовольствие, танцуя со своими бывшими друзьями и знакомыми вояками, с радостью отметившими мысленно, что я, наконец, повзрослела.
Среди них было много ветеранов, спасенных мною на поле боя за время двухлетней военной кампании против Рейдеров. Поэтому я купалась в водопаде из радости, счастья, хорошего настроения — всего того, что мысленно обрушили на меня мои бывшие фронтовые товарищи, приглашенные во дворец.
End 2ур. 55
Вопрос Алехандро Родригеса, приглашенного на праздник в правительственном дворце, застал меня немного врасплох, когда я на пять минут выскочила отдохнуть после танцев на маленький такой балкончик.
Как говорится, взял меня тепленькой.
Я, не думая о последствиях, сказала правду-матку — мол, попробовать можно конечно, но протащить запакованную в транспортный модуль, усыпленную лошадь сквозь твердую скальную породу пару сотен километров — это, знаете ли… Лучше рискнуть сначала на простенькой лошади, чтобы убедиться, что это возможно и разобраться — сколько на это понадобится сил. А не то залипнешь, не рассчитав силы и скорость Перехода. И породистая лошадка погибнет, вмерзнув в цельный базальт глубоко под землей.
Ох, лучше бы я соврала. Сказала бы, что, мол, это невозможно. Но Алехандро поймал меня на слове и, выписав чек, сказал: «Замечательно, сеньорита, давайте попробуем завтра. Или вы предпочитаете какой-нибудь другой день?»
Я посмотрела на чек — он был, мягко говоря, внушительным. Как за пять стандартных рейсов Проводника с полной нагрузкой.
Что поделаешь… Испанцы — заядлые коневоды, поставляющие лошадей в Новый Веймар целыми табунами. Так теперь табунами они их поставляют и в Новый Киев! По трассе Дальнего Перехода. Я, по настоятельной просьбе Министерства Проводников Федерации, и многочисленных родственников Алехандро Родригеса в правительстве Лос Анжелеса, подписала договор с его конным заводом. Теперь у Родригесов прекрасная такая ферма, конный завод восточнее Нового Киева, под Нижним Новгородом. На эту ферму я и доставляю племенных жеребцов и кобылок на развод. А Родригесы уже на месте решают — каких лошадок продавать, а каких — придержать для селекции на своем новом конезаводе.
Главный менеджер по поставкам лошадей в Новый Киев! Как вам? Я теперь уставала, как лошадь, хотя ведь сама согласилась на долю в прибыли.
Ну и кто теперь лошадь, и кто на ком ездит!?
Хорошо хоть, двухгодовой контракт на поставки, который я сдуру подписала, толком не просмотрев, уже заканчивался. И продлевать его я не собиралась. Чтоб я еще когда-нибудь подписала какую-то писульку без моего адвоката, Сесилии!? Нет уж — оно никаких денег не стоит.
И так в последние пять лет нагрузка на меня возросла невообразимо — проложила, называется, на свою голову новую трассу. О лихорадочном графике работы в годы войны с Рейдерами я уж и не говорю! А
