— Забудь об этом. Ты ни в чем не виноват.
— Ну а все-таки ты знал?
— Нет. Мне ничего не было известно. Я никогда не сомневался в том… что мы братья… Я продолжаю так думать и сейчас. Мы с тобой родные братья, Рой, и останемся ими навсегда.
— Спасибо тебе, ты — Человек.
Воцарилась странная тишина, нарушаемая лишь треском рвущихся полотенец, которые тетя Мэгги энергично готовила для перевязки. Погрустневший Рой признался:
— Я потерял работу, меня уволили. Но, сдается, все к лучшему. Уеду и где-нибудь устроюсь. И я буду… помогать ей. Она моя дочь, и я обязан о ней заботиться.
— Сейчас неподходящее время для твоего отъезда. Ты сам понимаешь, что без руки я, как говорится, без рук. Похоже, мне придется на несколько дней отойти от дел.
— Дэви, я не брошу тебя в беде. Пробуду в поместье столько, сколько понадобится. Я просто подумал: вдруг ты захочешь избавиться от меня.
— Франни нуждается в поддержке. У нас есть коттедж — мы потом обо всем потолкуем.
— Спасибо тебе, Дэви. Спасибо, ты — Человек. Я не знаю, что я могу еще сказать — только спасибо. — Рой низко склонил голову.
— Сейчас для тебя самое лучшее — это хорошо выспаться, — отрывисто произнес Дэви Маквей.
— Нет, Дэви. Я трезв. За свою жизнь я никогда не был таким трезвым, как сейчас. — Рой протянул руку и сказал: — Пойдем, Франни.
Девушка робко приблизилась к Рою, ухватись за его руку, и они направились к выходу, же на пороге Рой поделился с нами своими намерениями:
— Я пойду с дочерью домой и поговорю с бабушкой. Я все ей расскажу, а потом мы с Франни вернемся — хорошо?
— Да, пожалуйста. Но будь готов к тому, что старухе может не понравиться новость: она теряет свой капитал, — предостерег брата Дэви.
— Не опускайте руку, держите ее повыше. — Тетя Мэгги была строга. — Как ваше самочувствие? — спросила она уже другим, мягким голосом.
— Я себя чувствую прекрасно.
— По вашему виду этого не скажешь. Скорей бы появился доктор.
— Вряд ли он вас поблагодарит за то, что его побеспокоили из-за пустячной царапины.
— Ну, это мы еще посмотрим.
Подняв на меня свои синие глаза, Маквей, словно бы извиняясь, тихо сказал:
— Не думаю, что до вашего отъезда произойдет что-нибудь подобное этой омерзительной выходке мисс Клеверли.
— Я бы за это не поручилась. — Тетя Мэгги не была столь оптимистична.
— Вы правы. Ручаться ни за что нельзя, — Огласился Дэви с моей здравомыслящей спутницей.
Послышался шорох подъезжающего автомобиля, и через несколько секунд в кухню вошел доктор, весьма солидный джентльмен, отличающийся непринужденностью и простотой манер.
— Привет, Дэви, что случилось? Тебя лягнул один из твоих любимых шотландских пони?
Маквей промолчал. После того как доктор размотал «бинты», он перестал шутить и попросил тетю Мэгги открыть его саквояж. Затем начал быстро и умело сшивать края раны.
Это зрелище оказалось для моих нервов тяжким испытанием. От одного только вида иголки все внутри похолодело; я подошла к окну в надежде обрести самообладание.
— Сейчас забинтуем, и все будет в порядке, — удовлетворенно произнес доктор. — Ну, а теперь, может быть, ты поведаешь, что все-таки произошло? — спросил он Дэви и, не дожидаясь ответа, заметил: — Я бы сказал, что тебе еще крупно повезло. Миллиметр в сторону — и была бы задета артерия, а не дай бог — нерв.
— Я поранился случайно.
— То, что ты ранен, я сам сообразил. Меня интересует главное: как это произошло, если, конечно, мой вопрос не бестактен.
Доктор, подойдя к раковине, тщательно мыл руки. Маквей так ничего и не ответил, вместо него это сделала решительная тетя Мэгги. Тяжело вздохнув, она промолвила:
— В мистера Маквея метнули нож.
— Вот оно что!! — Седая голова доктора мгновенно обернулась к тете Мэгги. Он пристально посмотрел на мисс Фуллер, ожидая более подробных объяснений.
— Я не собираюсь лезть в чужие дела, — продолжила почтенная леди, произнеся дежурную фразу, к которой прибегают, собираясь сделать как раз обратное, — но пока вы здесь, я думаю, вам следует навестить мисс Клеверли и дать ей успокаивающее.
— Так это она? Ну и ну… — Доктор изумленно покачал головой. — Вот так Флора… А что касается успокаивающих, — он вновь обратился тете Мэгги, — то Флора Клеверли живет на них уже много лет. Сначала стимуляторы, затем успокаивающие, и так каждый день. Однако транквилизаторы оказались бессильными перед агрессивностью и злобой.
Закончив беседу с тетей Мэгги, доктор подошел к Дэви.
— Что ты собираешься делать с этой метательницей ножей?
— Ничего.
— Да! От нее всего можно было ожидать. Она явно искала повод, чтобы разрядиться. Годами копила в себе ненависть… А где она сейчас?
— Наверху, — ответила тетя Мэгги.
— Пойду поговорю с ней, хотя и противно.
— Не тратьте зря время, доктор. Флора собирает свои вещички, и чем скорее она уберется из дома, тем лучше будет для всех. — На этот раз Маквей не смолчал.
— Тем не менее я нахожу, что мне необходимо с ней поговорить, если ты не возражаешь. Я думаю, будет надежнее, если я спокойно объясню: больше ей не сойдут с рук ее бесчинства; иначе она рискует угодить за решетку. Я умею с ней обращаться; мне приходилось укрощать эту мегеру и раньше.
Когда доктор вышел, Маквей как-то особенно проникновенно сказал тете Мэгги:
— Спасибо вам. Вы очень много для меня сделали.
— Господь с вами, так уж получилось, что мы здесь оказались… — заскромничала тетя. — Теперь мы оставим вас на время, но я скоро вернусь.
Я отметила, что добрая волшебница не сказала: «мы скоро вернемся». Прежде чем выйти вслед за ней, я посмотрела на Дэви Маквея:
— С вами ничего не случится? — тихо спросила я.
— Уверен, что нет, — так же тихо ответил он. — Мы скоро увидимся. — Его слова прозвучали как обещание чего-то важного для нас обоих.
Я направилась к машине. По дороге домой мы не проронили ни слова, но, как только вошли в коттедж, тетю словно прорвало:
— Да, я много повидала на своем веку, но такого кошмара, как сегодня, — никогда. Флора Клеверли — мать Роя! Эта женщина, похоже, сам дьявол в юбке. А Рой — отец Франни! До сих пор не могу поверить! Если бы им оказался сам Маквей, я бы это еще, как говорится, проглотила. Но Рой в роли любовника замужней женщины, да еще в сопливом возрасте — это слишком! В нем нет ни привлекательности, ни внутренней силы, не то, что в Дэви Маквее. Уж очень он мягкотелый, этот сердцеед. Ни капельки не похож на свою воинственную интриганку мать. По-видимому, он пошел в своего трусливого и блудливого отца, который вовремя удрал от новорожденного и жил вдали, ни о чем не заботясь. Когда начинаешь размышлять, то становится ясно, насколько был прав и благороден Маквей, когда предложил Рою остаться в поместье навсегда.
Щебет тети Мэгги начинал раздражать. Мне хотелось побыть одной и все обдумать. Но более всего меня удивил собственный цинизм, с которым я ответила тете, восхищавшейся благородством Маквея.
— Дэви совсем не так бескорыстен: ему было выгодно, чтобы Рой остался. Он же сказал, что с одной рукой ничего не сможет делать по хозяйству. Эти чертовы грибницы надо ворочать обеими руками, вот он и предложил брату остаться.
