приходил к ним в дом. Сейчас, например, она должна быть на кухне и наверняка поднялась наверх нарочно, чтобы пококетничать с Нильсом. Бетти говорила, что эта девушка не знает своего места и за ней надо как следует присматривать.
Вставая с дивана, Кэти подумала, и не без сожаления, что Джесси напрасно тратит время. Если бы горничная знала, кем заняты его мысли, она бы оставила Нильса в покое.
Они закончили пить чай, и Кэтрин уже собралась уходить, когда Эндри, сидящий возле окна в гостиной, подозвал ее к себе.
– Попробуй-ка угадать, кто поджидает тебя за воротами?
– О, неужели опять он, дядя Эндри? – Лицо Кэтрин залилось краской.
– «Неужели опять он, дядя Эндри?» – со смехом передразнил ее Эндри. – Да, это опять он, девочка моя.
Эндри протянул руку и, обняв Кэтрин за талию, привлек ее к себе и повернул лицом к окну. Она смущенно засмеялась, глядя туда, где среди деревьев на противоположном тротуаре стоял, засунув руки в карманы, высокий молодой человек.
– Откуда он знает, что я здесь? – Кэтрин обернулась от окна и посмотрела на Кэти.
– Наверное, он заходил к тебе домой, и там ему сказали, что ты у нас, – ответила Кэти, смеясь.
Кэтрин лишь покачала головой. Она не стала говорить, что этот молодой человек ни за что не пришел бы в дом ее родителей.
– Это опять твой кузен, не так ли? – осведомился Нильс, подходя к окну.
– Да, дядя Нильс, это опять он, – ответила Кэтрин нарочито небрежным тоном. – Понимаешь ли, ему нечем себя занять после работы, вот он и приходит сюда, чтобы как-то провести время…
Эндри громко расхохотался.
– Ты такая же, как твоя тетя Кэти, – воскликнул он, сжимая ее руку. – Она тоже всегда недооценивала себя и не замечала, когда люди влюблялись в нее. Ну, иди же к нему, иди, – он отпустил ее руку и легонько подтолкнул к двери. – Не заставляй бедного парня ждать. И передай ему, что, если в следующий раз он не войдет к нам в дом, я выйду на улицу и побью его ботинком.
– Я передам ему это, дядя Эндри, обязательно передам, – Кэтрин смущенно улыбнулась. – Ладно, я пойду. Пока, дядя Эндри.
– До свидания, моя дорогая, – Эндри ласково улыбнулся ей.
– Пока, дядя Нильс.
– До свидания, Кэтрин.
Нильс посмотрел вслед Кэтрин и Кэти, которые вместе вышли из комнаты, потом перевел взгляд на отца.
– Почему этот парень не заходит в дом? – спросил он.
– О, этот молодой человек – внук Джо, – Эндри теребил свою пышную белоснежную бороду. – Помнишь, я рассказывал тебе о Джо? В их семье это передалось от отца к сыну, а от сына к внуку. Фамильная вражда, понимаешь ли. – Он шутливо стукнул сына кулаком в грудь, потом продолжал более серьезным тоном: – В последний раз Кэти виделась со своим братом Джо в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году. Он живет всего в четырех милях отсюда. Трудно поверить, что, живя так близко друг от друга, они ни разу за все эти годы не столкнулись на улице. Он порвал с ней из-за меня. Да-да, все это случилось из-за меня. – Эндри медленно покачал головой, словно до сих пор не мог постичь эту ситуацию между братом и сестрой. – Я думаю, немалую роль в этом сыграла ревность. Он был глубоко оскорблен, когда она предпочла ему постороннего человека. Должно быть, он очень любил ее. Впрочем, разве возможно ее не любить? Как ты считаешь, Нильс, это возможно?
Он внимательно посмотрел на сына, и Нильс спокойно выдержал его взгляд.
– Нет, это невозможно, – ответил он ровным голосом.
При этих словах лицо Эндри просветлилось, и его глаза наполнились гордостью. Он протянул к сыну руку и сжал его локоть.
– Значит, ты меня понимаешь. Я всегда знал, что ты меня поймешь.
Нильс смотрел на отца широко раскрытыми глазами. Ему казалось невероятным, что отец еще ни о чем не догадался. Впрочем, отец слишком высокого мнения о себе самом, чтобы увидеть в нем, Нильсе, соперника. Даже сейчас, в восемьдесят лет, он все еще считал себя привлекательным мужчиной – по крайней мере привлекательным для Кэти. Вдруг Нильс почувствовал, как сильнейшее негодование поднимается из самых глубин его души. Это негодование произрастало из его давнего чувства обиды на отца, который оставил его и его сестер, когда они были еще детьми, и питалось его теперешней ревностью. Он хотел закричать: «Послушай, ты, самоуверенный старик! Я заберу ее у тебя и увезу отсюда, и ты останешься один так же, как осталась одна моя мать, когда ты бросил ее и уехал из дома, когда ты бросил всех нас. Но теперь настал твой черед остаться в одиночестве».
– О чем ты думаешь, Нильс? – внезапно спросил Эндри, поднимая глаза на сына.
Он заметил, что Нильс уже давно смотрит на него, но каким-то отсутствующим взглядом, так, словно думает о чем-то своем.
– Об одной женщине, – ответил Нильс, отворачиваясь.
– Ха! Ха! – рассмеялся Эндри и шутливо стукнул его кулаком. – Ты весь пошел в меня, мой мальчик.
Глава 2
У юного Тома Малхолланда, высокого, узкого в кости, было длинное, всегда серьезное лицо с прямым носом и тонкими губами. У него были большие глаза, в точности такие же, как у Кэти, – только он не знал об этом, потому что никогда в жизни не встречался со своей двоюродной бабушкой. Сейчас, в девятнадцать лет, Том имел два желания. Первое – это уйти с судостроительного завода и найти другую работу, потому что он устал от грязи, шума и суматохи, царящей там. Куда он пойдет работать, Том пока не знал, и у него не было каких-либо определенных планов на этот счет. Второе желание было более определенным: он хотел жениться на своей кузине Кэтрин.
Его первое желание, хоть он пока и не знал, как его осуществить, было простым, и он не видел особых препятствий на своем пути. Второе желание было просто невозможным. Если б он ухаживал за девушкой из семьи Палмеров или из какой-нибудь еще знатной семьи в Вестоэ, у него было бы больше шансов жениться. Но между ним и Кэтрин стояла церковь, и эта преграда была непреодолимой. Кэтрин была католичкой, а он принадлежал к англиканской церкви. Подобный брак недопустим в глазах общественности Джарроу. Том знал, что ему следовало бы пресечь на корню свою любовь к Кэтрин и перестать думать о ней. Но он ничего не мог с собой поделать.
Увидев, как дверь дома открылась и Кэтрин спустилась с крыльца, он вышел из гущи деревьев и медленно пересек дорогу. Остановившись на тротуаре, он ждал ее приближения. Когда она поравнялась с ним, он молча подошел к ней и зашагал рядом. Они прошли несколько кварталов, прежде чем он заговорил.
– Привет, – сказал он.
– Привет! – Она резко обернулась и посмотрела на него в упор. – Тебе бы не стоило приходить в такую даль. Ты износишь ботинки, – насмешливым тоном проговорила она.
– Я могу приклепать новые подошвы, – невозмутимо отозвался он.
– Я поеду домой на трамвае.
– Тогда я провожу тебя до остановки.
– Ты тоже сядешь со мной на трамвай. Я оплачу тебе билет.
– Я не позволю тебе платить за меня.
– Какой же ты упрямый! – ее голос был резок. – По-твоему, я способна бросить тебя здесь, после того как ты пришел в такую даль, и уехать на трамвае, зная, что ты идешь домой пешком?
– Тебе решать, ехать тебе на трамвае или нет.
Они остановились и вызывающе смотрели друг на друга. Потом ее лицо смягчилось, и она пожала плечами так, словно смирялась с неизбежным.
– Ты вынуждаешь меня идти пешком, – сказала она. – Но имей в виду, я буду валиться с ног от усталости, когда дойду до дому, и вдобавок получу строгий выговор за то, что вернулась поздно.
Он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Бок о бок они продолжали свой путь.
Кэтрин считала Тома привлекательным молодым человеком. И не только привлекательным – он был
