– нет ему дела до наших проблем. Тому, кто отвечает за мироздание, некогда заниматься пустяками...
Прошуршали шины, брызнули камешки из-под колес, один даже долетел до дна воронки. И полицейские «луноходы» снова заголосили раненым зверьем, распугивая обитателей Развалин и удаляясь.
Я лежала, боясь шевельнуться, пока сирены стали неразличимыми. Потом прижалась к груди майора. Он дышит, он живой, он должен жить...
Глава 5
Когда напряжённое ожидание отступает, я проваливаюсь в забытье. Что-то между сном и бредом.
Я всё ещё лежу на полу в «Матриксе». Гэймеры идут в атаку, и ГШ вздрагивает в моей скрюченной судорогой руке. Мне тяжело. Полковник Фатеев подкрался сзади и теперь сжигает моё колено на медленном огне. Я слышу его злобное бормотание: «Тебе это зачтется! Сука!» – но обернуться не могу. Я должна стрелять по ожившим мертвецам.
А они совсем не обращают внимания на пули. Спорят между собой:
«Говорю тебе, „Дарк Варриор' – крутая штучка!»
«У тебя что, матрица поехала? По сравнению с „Думом' „Дарк' не катит! И графика ни к чёрту, и анимация – дерьмо!»
Нуля пробивает грудь спорщика, и он горделиво указывает на свежую дырку:
«Вот видишь! „Варриор' и близко не стоял!»
Взрыв. Клубы дыма рассеиваются. И в мешанине тел одна оторванная голова говорит другой:
«Да. Эта вещица покруче „Армагеддона'».
Огонь пылает вокруг. Но почему-то он сжигает только моё колено. Проклятый Фатеев... Сейчас я обернусь и всажу ему пулю между глаз.
Медленно, с трудом поворачиваюсь. Темнота. Где я? Ледяной ужас накатывает. Неужели я снова в метро, в огромной гробнице с останками людей и поездов? В гробницах не место для живых. Там живут чудовища... Псы-убийцы с крокодильими пастями, ожившие мертвецы с серой кожей... Я слишком люблю солнце, я люблю тепло и свет. Я не могу умереть так!
Задыхаясь и волоча за собой раненую ногу, ползу по туннелю. Свежий воздух, это хорошо... Прохладный воздух в лицо. Но тьма по-прежнему густая и непроглядная.
Вдруг проваливаюсь куда-то. Бездна, подо мною бездна! Зацепиться за что-нибудь, остановить падение! Обдирая ладони, сползаю вниз по крутому склону.
Нет. Дно здесь всё-таки есть. Я переворачиваюсь на спину и вздрагиваю. Пальцы судорожно пытаются нащупать опору. Настоящая бездна не внизу, а надо мной. Тысячи далеких льдинок в черной пустоте. Если сорвусь туда, я буду падать целую вечность...
Ночь. Оказывается, уже наступила ночь.
Боль в ноге притупилась. Кровь перестала идти. И вообще, чувствую себя немного лучше. Значит, всё не так плохо. Способность к регенерации у меня ещё есть.
Вот только пить охота. Во рту сухо, как пустыне.
Поискала в кармане плоскую металлическую фляжку. Там должна быть минералка, Артём нацедил. Он так рвался вместе с нами в «Матрикс». Конечно, мы его не взяли. Хоть это мы сделали правильно...
Я глотнула и завинтила крышечку. Остальное – Ивану.
Натянула «ночники» и оглянулась по сторонам. Тишина. И похоже, никто из местных до сих пор не заинтересовался опрокинутым набок «Фордом-Максимусом». Какие нелюбознательные. А может, здесь действительно никто не живет? Значит, полицейская «зачистка» была относительно недавно.
Хромая, я медленно заковыляла к отверстию. Что с Иваном? Я ведь его даже не перевязала.
Майор лежал неподвижно. Присела рядом, взяла его руку... И вздрогнула. Рука была слишком холодной. Попыталась нащупать пульс, хотя бы совсем слабый, хотя бы редкий...
– Иван, – тихонько простонала я. – Иван, не бросай меня. Пожалуйста...
Пульса не было. Дыхания тоже. Взгляд из-под полуприкрытых, немигающих век – спокойный, почти равнодушный.
Вот и всё. Никого не осталось.
Сорвала «ночники», погружаясь во тьму. Так было легче. Ничего не видеть, не думать. Исчезнуть. Темнота меня не пугает. Она уже во мне. Чёрная пустота и холод...
Эти твари всех угробили. Всех, кроме меня.
Я поёжилась. Белозубая улыбка Алана вдруг проступила как наяву: «Не захотела дружить со мной, Таня? Попробуй подружиться с имплантатами...»
Тьма... Какая густая тьма...
Я опять надвинула «ночники»... Вот она, рукоятка ГШ, удобная рукоятка из термопластика. Даже в самый сильный мороз её можно держать голыми руками. Сейчас лето, но почему мне так холодно?
Приставить ствол к виску. Нажать спусковой крючок из того же термопластика... И всё закончится... Пройдёт глухая боль, которая не отпускает меня уже три года, от которой не исцелят самые искусные доктора...
Что будет там, впереди?
Николай, несчастный блаженный, в камере «охранки» не успел об этом рассказать.
Папа, мама, братишка, я так хотела бы опять вас увидеть...
Чёрный зрачок ствола пытливо на меня смотрит. Я медленно опускаю оружие. Нельзя. Тогда уж точно Алан умрёт от смеха в аду. Такого подарка я ему не сделаю.
Я ещё не превратилась в чужую куклу.
Во-первых, выйти на связь. Сигнал наших микрорадиостанций глохнет в пределах десяти километров. Значит, надо воспользоваться обычной городской сетью.
Полезла во внутренний карман куртки Ивана и достала «мыльницу». На плоском корпусе – изрядная вмятина. Пулей сквозь бронежилет? Или всё-таки след от моего пальца?
Открыла экранчик. Поперёк него пролегло несколько трещин. Хвалёная японская техника. В рекламном ролике по мини-компу били молотком – и ничего.
Нажала клавишу «power». Экран оставался тёмным.
Ладно, попробуем связаться хотя бы в режиме обычного телефона. Насчёт прослушивания можно не беспокоиться – при наборе номера Чингиза «мыльница» автоматически переходит в режим кодировки. Для постороннего уха весь разговор покажется хаотическим шумом.
Мой палец лёг на кнопку с первой цифрой, когда внезапно что-то неприятное зашевелилось на периферии сознания. Полуосознанное чувство тревоги.
Я торопливо выключила «пальм», захлопнула погнувшийся экранчик. Сейчас глубокая ночь. Не так много людей пользуется в это время мобильной связью. Не так уж и сложно отследить... Особенно, если они знают резервный сетевой номер Ивана.
И звонить с другого телефона тоже не стоит. Если они держат Чингиза «под колпаком» – это всё равно, что орать на всю Москву: «Вот я где! Придите и возьмите».
Связи нет. Остаётся надеяться только на себя.
Я вытащила батарейку из мини-компа, схватила кирпич и несколько раз, изо всех сил, ударила по корпусу. Перевела дыхание. Так... Разбитая клавиатура, неровная, глубокая вмятина – в том месте, где внутри должен быть «хард диск». Теперь вряд ли с него что-то прочтут...
На всякий случай зарыла изуродованную «мыльницу» в кирпичное крошево.
Снова посмотрела на тело майора. Нет, Иван, я тебя не брошу. Даже мёртвого. Четверо наших уже осталось лежать в «Матриксе». Хватит. Хватит того, что тело Ярослава с биркой на ноге заморожено, словно кусок мяса, в полицейском морге...
Завалить всё кирпичами и обломками бетона, а потом вернуться?
Не выйдет. Я не так хорошо ориентируюсь в Москве, просто не смогу отыскать это место в хаосе кварталов.
И я не могу возвращаться одна. После всего, что случилось – это подло, это невозможно... Какими взглядами меня встретят. Или не только взглядами... Если они в самом деле решат, что вместо мозгов у
