глаз был пристальный, но не давящий. Потом она слегка кивнула:
– Вот ты какая... Ну, здравствуй, Таня.
– Здравствуй, баба Дарья.
Догадаться было несложно.
Она поманила меня за собой из комнаты. Никто не проронил ни слова. Никто не последовал за нами.
Короткий коридор, комнатушка. Двое крепких парней, повесив автоматы на спинки стульев, едят тушенку. И провожают нас деловито-спокойными взглядами. Ещё один коридор, длинный и пустой. Мы сворачиваем направо, и баба Дарья вдруг говорит, лукаво щурясь:
– А тебя ведь обыскались. Ну и хлопот ты всем задала, девочка...
Я вздрагиваю, цепенея. И замешкавшись, тянусь к карману с пистолетом. Не успеваю. Распахивается дверь. Скрипучая деревянная дверь в совсем маленькую комнатку.
Чингиз и Грэй вскакивают навстречу. Артём впопыхах опрокидывает стул.
А потом очень долго меня обнимают, пачкаясь о провонявшую, замызганную чёрт знает чем куртку, целуют мои грязные щеки и говорят, говорят какие-то добрые слова. Я ничего не могу ответить. Только рыдаю, не стыдясь слез. Сейчас я лишь до смерти усталая и до смерти запуганная девочка. И, несмотря ни на что, все-таки счастливая...
Баба Дарья вышла, тактично оставив нас без посторонних. Меня усадили в единственное кресло с потертой выгоревшей обивкой. Оказывается, они видели всю перестрелку в торговом зале «Матрикса», видели, как мы с Иваном ушли на чужой машине – какой-то покупатель снимал мини-камерой. Он продал запись представительству CNN. Но ещё раньше она оказалась у Чингиза.
Нас разыскивали. Через «авторитетов» московских Развалин. И уже считали погибшими. Потому что были уверены – живыми нас не возьмут. Только когда полчаса назад баба Дарья прислала «гонца» с сообщением, не рискуя доверять это обычным каналам связи, – они поняли: я нашлась.
– У нас и сомнений не было, что это ты, – весело подмигнул Артём. – Какая ещё девушка в одиночку справится с целой бандой.
– Не в одиночку... – я осеклась.
– Что с Иваном? – спросил Король, мрачнея на глазах. Он догадывался, должен был догадываться. И всё равно на что-то надеялся.
– Нет Ивана.
– Как это произошло?
– Выстрелил себе в голову.
Тишина. Чингиз мертвеет, будто изваяние. Артём отворачивается, прикусив губу. Чингиз мертвеет, будто изваяние. Грэй нервно трёт небритую щеку.
А я начинаю рассказывать.
Это долго.
Под конец во рту у меня сухо как в пустыне. Даже полного стакана минералки, который налил Грэй, – мало. Я жадно пью, и холодная вода стекает по подбородку за воротник куртки.
Они смотрят на меня. А я отвожу глаза. Это неправильно. Я должна быть сильной и спокойной. Ведь я рассказала правду. Но так страшно прочитать в их взглядах недоверие...
– Можете опять «прогнать» меня через свои детекторы, – выдавливаю, отставив стакан.
– Ну их к дьяволу, Таня, – бормочет Чингиз. И вдруг берёт меня за руку. Я вздрагиваю, а он мягко сжимает мою кисть. – К дьяволу все детекторы...
В коридоре опять шаги. В дверь вежливо постучали, и на пороге возникла девушка в чистом камуфляже и с кобурой на ремне. Несмотря на такой полувоенный облик, в руках у неё был поднос, а на нём – горка бутербродов с тушёнкой и колбасой. Ещё пиво и минералка. Баба Дарья заботилась о гостях.
Только больше, чем есть, мне хотелось забраться под струю воды. Смыть с себя грязь и корку засохшей крови. Своей и чужой.
– А водопровод у вас имеется?
Девушка окинула критическим взглядом мою замызганную фигуру и уточнила:
– Даже душ.
Здорово. Но будет ли у меня время им воспользоваться?
Сколько сейчас? Мои часы давно встали. Стрелки на циферблате Артёма показывают начало шестого. Такая длинная ночь закончилась.
– Ещё минут двадцать у нас есть? – спросила я у Чингиза.
– Это безопасное место, – кивнул он. – Мойся на здоровье.
– А тебе спинку не потереть? – улыбнулся Грэй.
Все доктора – циники.
Но это хорошо, когда рядом есть человек, способный даже самую мрачную безысходность осветить огоньком иронии. Чтобы выжить – нужны крепкие нервы.
И я нашла силы улыбнуться в ответ.
У них были газовые колонки. Целых пятнадцать минут, иногда поглядывая на висевшие у входа часы, я наслаждалась горячей водой и ароматом душистого мыла.
Потом не спеша, растягивая удовольствие, стала насухо вытираться махровым полотенцем. На скамеечке в соседней комнатке, служившей раздевалкой, уже дожидалось хоть и мужское, зато чистейшее белье и не новый, но выстиранный и выглаженный камуфляж. Вряд ли люди бабы Дарьи могли слишком часто позволить себе такой комфорт. Меня как почетного гостя обслуживали по «high» классу.
Когда вышла в раздевалку, через противоположную дверь внутрь впорхнула сияющая Катя.
Стаскивая с себя грязные ботинки, она бодро поинтересовалась:
– Как водичка?
– Что надо, – кивнула я и усмехнулась. – Даже как-то непривычно видеть тебя отдельно от Мака.
– Это легко исправить, – подмигнула рыжая. – Хочешь позову?
– На сегодня с него хватит сильных впечатлений.
Я натянула мужские синие трусы, и Катя заржала:
– А тебе идёт! Жаль, что здесь нет Мака!
– Тебе тоже пойдёт, – кивнула я на её стопку чистой одежды, поверх которой красовались точно такие же «уставные» шаровары.
– Последний писк сезона! – хихикнула Катя. – Стиль милитари!
Да уж, на армейских складах этого добра остались целые залежи. Единственное снаряжение, в котором бывшая российская армия не испытывала недостатка.
А у Катюши явно замечательное настроение. Оно и понятно. Вырваться живой из всех передряг, вернуться к своим... Но что-то здесь было ещё.
– Слушай, Катя, а как вас угораздило попасть к Джону?
– Ну... – посерьезнела рыжая. – Зазевались, вот нас и сцапали.
– Они что же, специально на вас охотились?
– Они ж беспредельщики, – пожала девчушка плечами и стащила штаны. Под ними красовались аккуратные розовые трусики.
Темнит рыжая. Даже такой наглый беспредельщик, как Джон, не станет рисковать, воруя людей из крутой «бригады». Это значит спровоцировать войну. В Москве хватает куда более беззащитных жертв.
– Наверное, чем-то вы ему здорово досадили...
– Ага, покрасили любимую лошадь в зеленый цвет, – буркнула Катя. И отвернулась, закрывая тему.
Да, я не ошиблась. Вероятно, детишки подобрались слишком близко... И что-то сумели узнать. Что-то важное... Понятно, почему их так искали... Искали, рискуя жизнями десятков других людей. Не только потому, что они были любимцами всей «бригады»... Интересы бабы Дарьи как-то пересекались с интересами Джона.
Ну и что? Почему меня это так беспокоит?
Катя разделась и отправилась под душ. А я все ещё стояла в нелепых сатиновых трусах, и сознание лихорадочно вертело осколки событий, пытаясь выстроить из них единую картину.
