Русские сумерки

Кажется, здоровяк не слишком впечатлился. Шевельнул квадратным подбородком. И спросил:

– Выдвигаемся?

Я посмотрел в небо – оно уже начинало светлеть. Кивнул:

– Почему бы и нет?

Теперь мы шли на юго-восток.

Километра два одолели в приличном темпе.

Можно сказать, было легко. То есть плесень, чёртова трава и иные милые подробности – имелись в избытке. Бешеный фикус чуть не проткнул Ромке ногу ниже колена. А один раз у нас над головой мелькнул приблудный плазмон.

Но в целом – сюрпризов мало.

Для ловкача с моим опытом – ничего фатального.

Валкер не ошибался, когда в Одиннадцатой тетради написал, что самая тихая пора за периметром – краткая пауза во время выброса.

Обычные «смертоносцы» находятся в стадии накопления энергии или отсиживаются по укрытиям.

Только от необычных никто не застрахован, как мы уже поняли на проспекте…

– А нельзя прибавить ходу? – спросил Кид, шагавший у меня за спиной.

Я оглянулся.

Его недовольное сопение меня уже давно раздражало.

Так иногда бывает с «крутыми парнями», когда они попадают за периметр. Подумаешь, Зона! Что они, развалин не видали? Да они кого хочешь – в бараний рог, а псевдоволка – так вообще на куски! А все эти хиляки-трикстеры только набивают себе цену.

Когда реальные парни идут по Зоне, даже обманки должны трепетать!

В общем, звучит здорово.

Жаль, что обычно идиллия кончается летально – после встречи с заурядным ежом или прыгунцом.

И пофиг, насколько ты физически силён, как быстро умеешь выхватывать нож и метко стрелять из любого огнестрельного!

Даже сумасшедшая реакция не спасёт, если вздумаешь тупо переть через поля дробилок. Зоне плевать на твои выдающиеся спортивные достижения!

Говорят, особенно высшие на этом поначалу обжигались. Потому-то, давным- давно, не лезут они за периметр. Такие, как Настя, – скорее исключение…

Я смерил Кида внимательным взглядом: он-то человек или мутант?

Бог ведает…

Одно ясно – самоуверенный баран.

Вслух я сказал:

– Если не терпится – можешь сам повести группу.

Какое-то время здоровяк молча топал у меня за спиной. Но когда впереди замаячил тектонический разлом, он опять подал голос:

– Да чего тут сложного? Вон дерево наклонилось. Сразу будем на той стороне!

То, что в длиннющей и широкой трещине под деревом мирно булькает протоплазма, Кид, очевидно, посчитал недостойной внимания деталью.

– Хорошо, – кивнул я. – Иди первый!

Заодно и уточним – насколько тут активна протоплазма.

Он замешкался. С подозрением насупил брови – думаю, ему не понравилась моя сговорчивость.

– Ну? – подмигнул я. – Какие-то проблемы?

Кид смерил меня сердитым взглядом. И решительно шагнул к дереву.

В последний момент Настя поймала его за рукав.

Я усмехнулся. А она предложила:

– Может, вообще обойдём эту трещину?

– Слишком далеко. Даже по вашей карте она тянется в обе стороны на километр. И я подозреваю, что после выброса она удлинилась…

Низкий глухой звук долетел из трещины – будто огромная пасть сыто отрыгнула. Мутно-тёмная в утренних сумерках поверхность протоплазмы чуть колыхнулась.

Кид мрачно на неё зыркнул и поёжился.

– Слабо, – подвёл я итог.

– А тебе не слабо? – огрызнулся крепыш.

– Увы, не могу рисковать такой ценной личностью… Но ничего, у нас есть доброволец! – я ласково поманил Бурого, старательно прятавшегося в хвосте нашей колонны. – Ваш выход, Мистер Конгениальность!

Тот побледнел – так, что даже в сумерках это стало заметно. Но с места не двинулся. И тогда Белка отвесила ему лёгкий пинок.

Бурый заковылял вперед.

Я хлопнул его по плечу:

– Ты ведь сам хотел искупить? Давай!

– А может, сначала покидаем камешки? – робко предложил он.

– Глупость сморозил. Ну какое ей дело до твоих камешков? Сам знаешь – протоплазма ценит живую плоть… – Я наклонился к его уху, шёпотом добавил: – Ты имей в виду – тебя здесь никто не любит. И мне стоило больших трудов дать тебе шанс!

Бурый судорожно сглотнул.

Мне не было его жаль.

Я ведь не святой, чтоб жалеть всякую сволочь.

Но шанс я ему и правда дал.

Бурый выпил воды из фляги. И на подгибающихся ногах шагнул к склонившемуся над трещиной дереву.

Залез вверх по стволу.

Перебрался на толстую ветку.

Уже с неё спрыгнул на землю по ту сторону протоплазмы.

– Молодец, – подвёл я итог и тоже полез на дерево.

Минут за десять большинство группы одолело трещину. Настя шла последней, когда мутная поверхность уж очень активно начала колыхаться.

– Быстрее! – посоветовал Часовщик.

А я промолчал. Не хватало мне ещё переживать за госпожу «учительницу»…

Чем больше мы углублялись в Зону – тем больше возникало несоответствий с картой.

Уже несколько раз приходилось выискивать альтернативные пути…

Вот здесь, в начале Мидянинской улицы, должен быть широкий, свободный проход между зарослями фиолетовой плесени.

А перед нами – что-то вроде узенькой тропки.

Справа дом, весь покрытый бугристыми зеленоватыми наростами. Слева колышется воздух над крупными дробилками. Ещё и подозрительные бугорки маячат там, впереди…

За ними начнётся Пустырь. И это кратчайший путь к отмеченному на карте Красному Району – тому, где содержат «эвакуированных»…

Опять сворачивать?

Нельзя.

Если и дальше будем петлять – окончательно выпадем из графика. А значит, не успеем уйти до выброса. О такой перспективе даже думать не хочется!

– Маэстро, – обернулся я к Бурому, – вся надежда опять только на вас!

Он мрачно вздохнул. А я посоветовал:

– Футляр с «лазеркой» оставь – так будет легче!

Бурый испуганно на меня глянул – вероятно, подумал: шансы настолько малы, что я боюсь рисковать