доверие к ней простерлось до того, что он стал брать ее на прослушивание разговоров в доме Рамеро, а этой милости удостаивался далеко не каждый.
Долорес долго гадала, отчего произошла такая перемена. Затем поняла. Она единственная успела хорошо узнать капитана Морозова, что могло помочь Торресу принять верное решение в случае обострения ситуация. Таким образом, она стала кем-то вроде эксперта по характеру русского агента, и это в известной степени помогло ей вернуть и даже упрочить потерянное было навсегда место в строю.
Она не знала, благодарить ей Морозова за все эти метаморфозы или проклинать, ибо ее отношение к нему было столь же неоднозначным, как неоднозначен был он сам. Но пока, слыша его имя, она лишь хмурила брови и мечтала при встрече высказать ему все, что она о нем думает.
Сев за стол, Торрес нажал кнопу селекторной связи.
– Я слушаю, – немедленно отозвался министр.
– Пока все тихо, – доложил Торрес.
– Что русский?
– Лег спать.
Министр помолчал.
– Они не готовятся его схватить и допросить?
– Пока таких приготовлений не замечено, – сказал Торрес, покосившись на Долорес, бесшумно занявшую место в уголке.
– Что-нибудь стало известно о покушении? – спросил министр.
– Пока ничего, господин министр, – сказал Торрес. – Вы… доложили президенту?
– Да, я докладывал ему.
– И что он сказал?
– Как мы и ожидали. Посоветовал нам побыстрее арестовать заговорщиков и не мешать ему делать большую политику.
– То есть поездку он не отменяет?
– Нет, генерал, не отменяет.
– Но вы сказали ему, что покушение намечено в Эквадоре?
– Конечно.
– И он не поверил?
– А вы как думаете?
Генерал машинально провел рукой по столу, словно стирая с него пыль.
– Но, господин министр, вы же понимаете. Если мы не успеем узнать подробности заговора, это может привести… э-э…
– У вас еще есть время, генерал, – оборвал его министр. – Работайте. Что, кстати, сообщает эквадорская служба безопасности?
– А что она может сообщить? Работают. Проводится тотальная проверка территории и всех лиц, причастных к учениям. Эквадорцы утверждают, что мы можем не беспокоиться. У себя дома они никакого покушения не допустят. Тем более, на своего президента.
– Вот видите. Не стоит паниковать. Проводите операцию согласно плану.
– Угу, – вяло отозвался Торрес.
– Все, генерал, до утра.
– До утра, господин министр.
Только закончился разговор с министром, как позвонили из Москвы.
Генерал Торрес долго не брал трубку, придумывая, что бы это сказать поехиднее. Не придумал, решив, что найдет подходящие слова в ходе разговора.
– Я слушаю, – нарочно ответил он по-испански, хотя до этого они общались с московским коллегой только по-русски.
К удивлению Торреса, генерал Слепцов заговорил на его языке без малейшего акцента.
– Какие новости, господин генерал? – спросил Слепцов.
– Плохие, – без обиняков заявил Торрес. – Вернее, никаких. Ваш Морозов, как и следовало ожидать, ни на что не способен, кроме обжорства и пьянства.
Вышло даже обиднее, чем он ожидал. На том конце трубки надолго замолчали, видимо, борясь с желанием прекратить разговор.
Но необходимость получить хоть каплю информации оказалась, как и ожидал Торрес, сильнее. Морозов, опасаясь разоблачения, в Москву не звонил, и его начальству ничего не оставалось делать, как идти на поклон к Торресу.
– Обжорства за ним не замечено, – сказал, наконец, генерал Слепцов. – А за все остальное он ответит, это я вам, генерал, обещаю.
– Надеюсь, – сменив гнев на милость, буркнул Торрес.
В общем, ссориться в русскими не входило в его планы. На фоне зарождающейся великой дружбы между Венесуэлой и Россией их разногласия могли вызвать недовольство на высшем уровне, чего генералу Торресу вовсе не хотелось. Он стремился лишь преподать русским урок, чтобы впредь не считали их за третьесортную банановую республику и присылали в помощь только самых лучших своих людей.
Сочтя, что его урок не прошел даром, Торрес заговорил с генералом Слепцовым более дружелюбно.
– Пока заговорщики ничего не заподозрили, – сообщил он. – Ваш Морозов отлично поужинал и лег спать. Его переговоры с Галвером ничего не дали. Тот все отделывается общими фразами да шуточками, но по делу ничего не говорит.
– Может, еще скажет? – предположил Слепцов.
– Не знаю, – возразил Торрес. – Если мы до завтрашнего вечера ничего не узнаем, придется принимать кардинальные меры.
– Понимаю, – отозвался Слепцов.
– Здесь требуется ювелирная работа, – продолжал Торрес. – Чтобы расколоть Галвера, нужен особый подход, а на это ваш агент явно не способен. Он лишь, как попугай повторяет то, что слышал. Но дальше этого его попытки добыть информацию не идут.
– Но у него еще есть время, – робко напомнил Слепцов.
– Да, есть. Но что, если он и завтра устроит кутеж, благо Рамеро денег на угощение не жалеет, и вообще забудет, для чего он туда послан?
– Все-таки, генерал, не стоит сгущать краски, – пробормотал Слепцов.
– Я не сгущаю, – отрезал Торрес. – Я лишь выношу трезвое суждение, основываясь на известных мне фактах.
Он снова разозлился. Этот русский еще осмеливается защищать своего горе-агента
– В общем, генерал, пока все без изменений. Появятся новости, сообщу.
И не дожидаясь ответа, Торрес с раздражением бросил трубку.
– Будут меня еще учить всякие…
Он посмотрел на Долорес и улыбнулся.
– Ну что, майор, довольны?
Долорес шевельнулась.
– Что вы имеете в виду, господин генерал?
– Ваш русский герой доставил нам немало хлопот.
– Он не мой герой… – сделала слабую попытку обороняться Долорес.
– Ну как же! – пошел в атаку генерал, тем более отважную, что сопротивление было минимальным. – Вы так им восхищались! Он-де покрытый шрамами воин! Он ничего не боится и так отделал хулиганов, что те разбежались, кто куда.
Долорес не выдержала насмешливого взгляда генерала и опустила глаза. Однако кулаки ее при этом сжались и плечи воинственно напряглись.
– Но все это – правда, – услышал Торрес тихий, но твердый ответ.
Он так и подпрыгнул.
– Ну разумеется, правда! Как правда и то, что он обвел вас вокруг пальца, оставив в весьма незавидном
