– А ты, эмир Димир, не боишься говорить мне в глаза о моей же смерти? – тихо спросил он.
– А разве мои слова могут изменить предначертанного роком? – так же тихо спросил Дмитрий в ответ. – Если бы ты боялся смерти, стал бы ты тем, кто ты есть?
Тимур медленно поднял взгляд на него.
– Посол… – проговорил он. – Твой правитель знал, кого посылать с посольством… Назови мне имя своего государя из далекого грядущего. Я хочу знать его.
– Султан Велимир, – не моргнув, ответил Дмитрий. – А земля моя называется Америка. – Удобно. Новый Свет пока не открыт. Простор для фантазий.
– Мерика? – переспросил Хромец, делая ударение на последнем слоге. – Султан?!
– Я назвал своего государя приличествующим ему титулом на твоем языке, – пояснил Дмитрий.
– А как его называете вы?
– Президент, – сказал Дмитрий.
– Па-ре-зид… – попытался повторить Тимур и махнул рукою. – Пусть уж лучше будет султаном. – Он помолчал и продолжил, наклоняясь корпусом к Дмитрию: – Ты родом из грядущего… О, Аллах велик… А я хочу знать, каково оно будет, грядущее. Я хочу знать о своих потомках, которые царствуют в столь далеком грядущем. И ты мне все расскажешь – в том и будет твоя служба. Пока я не решу иначе. Награда моя будет щедрой. Ты и так ее уже заслужил спасением моего внука.
– Позволь сказать тебе, хазрат эмир, – осторожно произнес Дмитрий, – что в твоей воле меня наградить, как ты этого пожелаешь. Но к чему мне богатства здесь? Я вошел в твой мир нагим, как праотец Адам. И таким же я вернусь в свой мир, в свое время, я не сомневаюсь.
Тимур замолчал, обдумывая слова Дмитрия, а затем его лицо стало насмешливым и недовольным одновременно.
– Но сейчас же я вижу на тебе штаны? – едко осведомился он.
– Пока я здесь…
– Вот пока ты здесь, ты не будешь мне перечить, – перебил Хромец.
– Прости, хазрат эмир…
– То-то же… – проворчал Тимур.
Глава десятая. НАГРАДА
Новенький халат темно-абрикосового цвета. Обшитый серебряной тесьмой, с тиснеными на ткани бутонами цветов. Шитый золотом пояс. Кривой нож с серебряной рукоятью в кожаных ножнах. Изогнутая полумесяцем арабская сабля. Изящная. Изукрашенная. Тонкая, полупрозрачная синь ткани тюрбана усыпана мелкими блестками. Коричневый, с серебряным позументом, длинный кафтан. Красные в желтую полосу шаровары заправлены в мягкие сапоги с низкими голенищами. Сапоги тоже красные, с кокетливо загнутыми носками.
– Да я просто франт, – буркнул Дмитрий, снимая невидимую пылинку с рукава.
* * *
Мои расчеты полностью себя оправдали, и все переменилось, словно по мановению волшебной палочки. Из простого пехотинца-наемника, готового сложить голову за горстку золота, я в мгновение ока превратился в значительную фигуру – посла. Посла от выдуманного мною отмороженного народца, предпочитающего всем остальным земным благам войну и считающего меч осью мира. Только с небольшим изменением в легенде: посольство направлялось к самому Тамерлану, но по пути подверглось нападению разбойников-туркмен и в завязавшейся схватке погибли все, кроме меня. Я же заблудился в раскаленной пустыне. И выжил. Я пересек пустыню – с помощью высших сил, которые во сне перенесли меня через гибельные, безводные пески.
Возможно, я и сглупил, раскрыв Тимуру, что являюсь пришельцем из будущего. Легенда, предложенная Хромцом, гораздо удобнее той, что придумал я. По его легенде я не стал бы, как теперь, заложником собственной тайны.
Но, оставшись наедине с самим собой в новом своем жилище – палатке, которую тотчас разбили для меня в самом сердце стана, где шатры знати, словно планеты по орбитам, окружают светило – шатер Тимура, я долго взвешивал все “за” и “против” и все-таки счел, что моя легенда лучше.
Возможно, быть просто послом гораздо проще – есть свои плюсы, особенно в том, что касается свободы. Поболтался при дворе Тамерлана, сколько захотел, а надоело – рванул, куда глаза глядят: мол, погостил, пора и честь знать, и возвращаться на родину служба зовет. А теперь Тамерлан так просто меня не отпустит – я ведь послан служить ему верой и правдой. Теперь служи и не рыпайся.
Ни десяти тысяч войска, ни даже тысячи я пока не получил. Вообще-то я и не стремлюсь гарцевать на борзом коне перед полком и молодецки покрикивать: “Шашки наголо!” Рассчитывал, что гонец из грядущего окажется для Хромца ценнее, нежели еще один тысячник. Воевод у Тимура и без меня хватает, и на место каждого погибшего в бою претендентов хоть отбавляй. Однако если Хромцу все-таки вздумается поставить меня во главе отряда, я смущаться не буду. Справлюсь.
Я не верю в существование машины времени там, в Питере, – ее нет и не может быть. Я не верю в существование параллельных реальностей и прочих сопряженных миров – никто не сможет убедить меня в их существовании.
Я не спал ночь, вспоминая вехи на пути “покорения Тамерлана”. Все без исключения: и чудесное шестое чувство, вдруг проклюнувшееся у меня; и странное появление дервиша, посланного ко мне святым Хызром; и спасение Халиль-Султана; и даже убитого мною негра-гвардейца… И в особенности – мимолетное признание Тамерлана, что Хромец был предупрежден о моем появлении, о связанной с ним тайне. Постарался в деталях припомнить все, что со мной произошло за месяцы, проведенные в прошлом.
Странная картинка получалась. Словно путь от точки, где я очнулся на горячем песке под палящим солнцем, до критической точки разговора с Тимуром был выстлан красной ковровой дорожкой. И я топал себе и топал, отвлекаясь на ужасающие реалии действа, творящегося вокруг, ошалевая от него, почти
