гостиную, понимая, что ее присутствие в кухне пока не требуется. Честно говоря, она сама устала порядком от Наташиных страстей – не для нее все это было – и рада была посмотреть по телевизору любимый сериал, в котором все так легко и красиво.
– Скажите, а акцент у этих людей был? – спросил Гришин, дослушав до конца рассказ Наташи. – Может, что-то кавказское, арабское…
– Нет, акцента не было, – покачала головой Наташа.
– Вы точно помните, что они спросили, на кого вы работаете?
– Да, точно. Еще спрашивали, кто нас послал и почему мы выбрали именно этот дом. – Наташе от воспоминаний было трудно говорить.
Пережидая, пока она успокоится, Гришин отпил немного чая, попробовал торт. Борисов со своей порцией уже давно расправился.
– Вот! – вспомнила Наташа. – Они же между собой на каком-то странном языке разговаривали. Я такой никогда не слыхала…
– Да? – заинтересовался Гришин. – Любопытно. Что за язык?
– Не знаю… У нас в общежитии есть арабы, но они говорят совсем не так. Эти говорили как-то очень отрывисто, резко…
– Если услышите – сможете узнать? – вставил Борисов.
– Конечно! – воскликнула Наташа. – Я этих голосов никогда не забуду!
– А лица вы ни одного не смогли разглядеть? – спросил Гришин.
– Нет, не смогла. Они все время светили фонарями мне в лицо, а потом надели на головы мешки… Ничего не дали увидеть.
– Профессионалы, – сказал Борисов. – Свою работу знают.
– Потом они мешки сняли… Когда на свалку нас привезли…
– А вы уверены, что это была именно городская свалка? – спросил Гришин. – Может, это какое-то другое место? Свалки разные есть…
– Нет, – убежденно сказала Наташа. – Это была именно городская свалка. Когда мы проходили предмет «Утилизация отходов», нас специально туда возили. Я запомнила эти бесконечные горы мусора и лес вокруг. А еще там стоит такая вонь – ни с чем не перепутаешь…
– Хорошо, – кивнул Гришин, – вероятно, все так и есть. К тому же только возле крупных городских свалок живет много бродяг.
– Ну, бродяг, – заметил Борисов, – это вы, товарищ майор, слишком мягко сказали. Там попадаются такие кадры – уголовники со стажем отдыхают. Некоторым человека убить – как муху прихлопнуть. Вот журналист этот там пропал… Наверно, на кого-то из таких и нарвался.
– Как пропал?! – крикнула Наташа. – Володя Цыбин пропал?
– Недалеко от свалки нашли его машину. Сам он куда-то исчез.
– Это из-за меня, – прошептала Наташа, закрывая лицо руками. – Не надо было ему рассказывать… Я говорила ему, чтобы он не ехал туда… Там такие страшные люди. Они все страшные… И до меня доберутся.
– Ну, ну, зачем вы так, – сказал Гришин. – Никто вас не тронет, вы находитесь под надежной защитой. Жаль, что наш… гм, коллега не смог вас обеспечить охраной сразу, вы уж извините. Но сейчас вам ничто не угрожает. Я лично отвечаю за вашу безопасность.
Наташа всхлипнула, уже ничему не веря. Пропал Володя Цыбин! А вместе с ним улетучились и все ее надежды. Теперь никто не напишет статьи, из которой стало бы ясно, что она сама пострадала и ни в чем не виновата. Если он пропал на свалке, то его уже нет в живых.
– А тех людей… на свалке, вы тоже не смогли разглядеть?
– Я уже говорила… – теряя терпение, сказала Наташа. – Нет. Я их не видела, потому что закопалась глубоко в мусор. Слышала только, и то не очень хорошо, как они советовались, где меня искать.
– Какие-то имена, может быть, клички, не слышали? Припомните…
– Нет… – покачала головой Наташа. – Ничего такого. Вообще-то кто-то раза два сказал «седой», но я не знаю, что это могло означать…
– Возможно, это чья-то кличка, – заметил Борисов. – Пожилых людей так часто называют…
– Возможно, – согласился Гришин. – Хотя из-за того, что так часто обращаются к старикам, это прозвище теряет свою индивидуальность. Вроде как обращение «старик» в шестидесятые годы ко всем подряд.
– Спасибо, буду знать, – пробормотал Борисов, глядя на часы.
Шел двенадцатый час ночи, Ленка давно уже мирно дремала на диване в гостиной. Наташа тоже устала и сидела, уткнувшись подбородком в составленные домиком руки. Борисов откровенно позевывал.
– Наташа, сейчас вы поедете с нами, – сказал Гришин.
Наташа сразу очнулась, затрясла протестующе головой. При этом шея так заболела, что она невольно скривилась.
– Не волнуйтесь, все будет хорошо. Мы доставим вас в больницу, там вас устроят в отдельную палату и выставят охрану. У вас тяжелая травма, и вы нуждаетесь в медицинской помощи. К тому же здесь вы не защищены, да и подругу не следует подвергать опасности. Собирайтесь.
Гришин говорил хоть и спокойно, но непреклонно. Наташа поняла, что спорить бесполезно. К тому же доводы Гришина были весьма убедительны, особенно насчет Ленки. Да, правда, не хватало еще, чтобы она или ее родители попали в руки этих невидимых убийц. Сама попала в переплет – сама и выпутывайся. Ленка и так сделала все, что могла. Она, бедная, столько страха вынесла – на всю жизнь хватит.
– Хорошо, я быстро, – сказала Наташа. – Сейчас только попрощаюсь.
Мужчины остались ждать в кухне, обмениваясь невеселыми взглядами.
– Может, съездим на свалку? – неуверенно предложил Гришин, помня суровый наказ генерала Антипова не тянуть с расследованием.
– Съездим, – согласился Борисов. – Но только завтра. Не знаю, как ты, майор, а я с шести утра на ногах. Да и неохота в тот гадючник лезть на ночь глядя. Они все равно расползлись по норам, никого не найдешь. Давай-ка мы нормально поспим, а поутру с божьей помощью и рванем.
– Давай, – не стал спорить Гришин. – Утро вечера мудренее.
Наташа не заставила себя ждать. Переодевшись в длинные, до колен шорты из серой плащевки, которые ей были велики, и безразмерную Ленкину майку, с пучком волос на затылке, она сейчас походила на испуганного подростка. В руке держала пакет со своей одеждой, заботливо выстиранной подругой. На ногах – больничные шлепанцы.
Расставание и слова благодарности были короткими, и так засиделись почти до полночи. По дороге Борисов связался с Афанасьевым, и тот немедленно выехал в больницу в сопровождении взвода милиционеров. Когда Наташу привезли в больницу, палата для нее была уже готова и по обе стороны двери сидели два дюжих сержанта в бронежилетах и с автоматами. Все выглядело до того внушительно, что Наташа приободрилась. Ничего, пока этот майор из Москвы свое обещание держит. Авось и с остальным все обойдется. Обласканная персоналом, Наташа осталась отдыхать в уютной, с маленьким телевизором, палате.
Гришин попросил Афанасьева до утра свидетельницу не трогать. Пусть хорошенько отдохнет. Афанасьев, радуясь, что есть хоть какой-то результат поисков, ни словом не возразил и повез, на правах хозяина города, Гришина в гостиницу, где без промедления поселил его в отличный номер с видом на кафедральный собор – главную городскую достопримечательность. Пожелав гостю спокойной ночи, он с почтением удалился.
Несмотря на поздний час, Гришин не счел за барство заказать себе в номер полноценный ужин. Кусочек торта, съеденный за чаем у премилой Лены Богатыревой, как вкусен ни был, не смог утолить аппетит молодого здорового мужчины. Есть хотелось просто зверски.
Пока готовили заказ, Гришин позвонил в Москву. Антипов еще не спал, и Гришин бодро доложил ему первые результаты расследования. Старик был не в духе, поэтому не только не похвалил, но еще и побурчал, мол, ждал его звонка гораздо раньше. Впрочем, не ругал, и то хорошо. Обязав Гришина позвонить завтра сразу же после поездки на городскую свалку, Антипов сухо попрощался и дал отбой.
Не успел Гришин принять душ, как внесли ужин, горячий, отменно приготовленный, – после того как
