манеры своего друга и поначалу общался с людьми, сидевшими вокруг овального стола, достаточно вежливо. Примерно минуты две или даже три. Но склонить их к сотрудничеству так и не смог – те отошли от первоначального оцепенения и даже имена называть отказывались, а ежели не были бы так качественно упакованы, то и кинуться в драку не постеснялись бы. Особенно посверкивал глазками один пожилой человек, вроде как из профессуры (по внешнему виду) – прямо так и рвался отовариться хорошей плюхой или зуботычиной. С него и начали, вот только едва Григорий вытащил из его рта кляп, как тут же ему пришлось уклоняться от плевка… Разумеется, своего профессор добился и уже через мгновение в полубессознательном состоянии завалился набок вместе со стулом, к которому был привязан. От огорчения таким к себе пренебрежением (а также от волнения) Григорий начисто забыл все, что они перед этим планировали, и начал импровизировать. То есть вспомнил все свои навыки унтер-офицера первого взвода Олькушского погранотряда в такой дисциплине, как «полевой допрос захваченного нарушителя». После чего переместил четверых в соседнюю комнату, а пятым, самым невзрачным (и испуганным) на вид, занялся вплотную. При таком подходе к делу совсем неудивительно, что нужная князю информация полилась полноводной рекой, но он-то ведь планировал все немного иначе! Поиграть на нервах (и здоровье – так, совсем немного), устроить маленькое представление с как бы жестокой смертью одного из присутствующих. После чего убедить подписать обязательства о сотрудничестве с разведкой Австро-Венгрии и завизировать по паре расписок на брата – в получении значительных и не очень сумм. В итоге получилась бы натуральная золотая жила для подполковника Васильева – тот бережно и рачительно разрабатывал бы ее пару лет, рос в чинах и наградах и при всем этом был должником Александра. Не получилось, увы. Конечно, жандарму и типография будет в радость… А вот сдавать тайник в букинистическом магазине князь передумал. Слишком много подарков зараз – это тоже плохо. Да и себя светить не хотелось. Михаил Владимирович сразу догадается о том, кто побывал у пана Любашенко, уж тот молчать не станет.
«В отличие от этих господ им распространяться о том, что они сами же сдали свой копировальный центр, будет как-то не с руки. Еще партийный авторитет пошатнется, начнут предателями считать… Н-да. Хотел как лучше, вышло как всегда. Первый блин у Гриши получился даже не комом, а… черт! Опять профессору прилетело».
Крутанув барабан револьвера, Александр перевел внимание Григория на себя, тут же качнув головой в сторону и показав жестом – отойдем.
– Немного поработай с оставшимися, потом закругляйся – и уходим.
Напарник понимающе и слегка виновато (понял уже, что напортачил) кивнул. Ушли они так же тихо, как и пришли, и всю дорогу до отеля Гриша косился на командира, втихую переживая приключившуюся с ним неудачу. Время было уже вполне утреннее, поэтому ложиться они не стали, скоротав пару оставшихся до рассвета часов легким завтраком и разбором допущенных ошибок – как Григория, так и Александра. Уже в конце обсуждения князь ненадолго задумался, после чего пробормотал себе под нос:
– Пожалуй, уже пора. – И громче своему напарнику и другу: – Как вернемся в Сестрорецк, присмотри под свое начало пять-шесть… дюжину надежных людей и сам готовься – будем кое-что новое изучать.
Его собеседник моргнул и уточнил для верности:
– Навроде сегодняшнего?
– Угадал. О, вот и рассвело. Надо бы подполковнику записочку отправить…
В этот раз в жандармском управлении было непривычно оживленно, и вместо двух-трех офицеров перед портретом присутствовали и наслаждались свежим никотином сразу шесть жандармов, причем один из них дымил не какой-то там сигареткой или папироской, а красивой резной трубкой из бриара[5]. Подполковник Васильев встретил князя широкой улыбкой и едва ли не объятиями, лучась дружелюбием наподобие маленького солнца. И первым же делом совершил серьезное должностное преступление, дав своему гостю ознакомиться с коротким перечнем фамилий на куцем огрызке листа. Подождав, пока Александр отложит его в сторону, подполковник пододвинул к себе пепельницу и устроил маленькое аутодафе списку бывших жандармских осведомителей в трех пограничных отрядах – Олькушском, Границком и Бискунском. Бывших – потому что они уже вышли в запас и разъехались кто куда.
«А три штуки приехали на фабрику. Ну этого следовало ожидать… Одно только мне непонятно: это они сами ко мне захотели или по инициативе кураторов?»
– Благодарствую, Михаил Владимирович, от всей души. Как ваши дела? Я слышал, без стрельбы не обошлось?
То, что он не только слышал, но и видел (разумеется, с изрядного удаления) все действо по захвату подпольной типографии и остался несколько разочарован увиденным, князь оглашать не стал – к чему подробности? На его взгляд, полицейские возились непозволительно долго и без должной в таких случаях сноровки и напора – пяток солдат его бывшего взвода справились бы гораздо быстрей и без таких значительных потерь.
– О! Там самый натуральнейший бой вышел, Александр Яковлевич! До последнего сопротивлялись, дьяволы этакие, а один так вообще отстреливаться вздумал и четыре нижних чина из полиции ранил.
– А противная сторона?
– Наборщики отделались синяками… Правда, одному не совсем удачно прикладом попало по челюсти, но ничего, через неделю мы и его допросим. А стрелял печально известный Марцин Каспшак, так сказать, собственной персоной. С каторги сбежал, так все думали, что он за границей обретается. В этот раз так просто не отделается, мерзавец… И это еще не все. Обнаружились две статьи, собственноручно написанные Кульчицким – помните, я вам рассказывал про этого молодчика? Теперь среди ссыльнопоселенцев будет свою пропаганду вести, где-нибудь в Тобольске. Удачно, очень удачно мы туда наведались!
Вопрос о том, как князь Агренев узнал адресок этого удачного места, подполковником не поднимался – зачем задавать вопросы, на которые не будет ответов? Вместо этого Васильев еще раз поблагодарил Александра без привязки к конкретным событиям, можно сказать – за все хорошее.
– Полноте, какие между нами могут быть счеты, Михаил Владимирович. Кстати, я вам небольшой сувенир принес, не желаете полюбопытствовать?
Подполковник желал. Открыв крышку небольшого продолговатого кейса, жандарм ласково провел кончиками пальцев по «рокоту» и «орлу».
– Хороши!
Оглядев свой подарок со всех сторон и обнаружив на затворе только трилистник клейма, жандарм удивленно спросил:
– А где номера и все прочее?
– Когда какое-либо оружие делают по моему личному указанию, оно отличается крайне высоким качеством выделки и отсутствием серийных номеров.
Подполковник понимающе хмыкнул и заметил:
– У вас и простые, гм, изделия очень даже недурны. Я ведь собирался приобрести что-нибудь себе под руку, да все как-то времени не находил.
Попытавшись пристроить «рокот», а потом и «орла» в карман бриджей, подполковник огорченно вздохнул и вернул пистолеты в кейс.
– Великоваты чуток. А жаль, мне бы такая штучка в самый раз была, с моими-то поднадзорными.
Тут уже печально вздохнул Александр, только-только приспособившийся к обновке от Греве.
«Вымогатель! Ладно, пожертвую жандармскому подполковнику на бедность, с меня не убудет. А у него, глядишь, на один шанс больше окажется, в случае чего. Так сказать, защитит мои в него вложения… Блин, все равно жаба давит».
Для жандарма это выглядело так: его знакомый ненадолго задумался, после чего встал и… положил перед ним третий пистолет, совершенно незнакомого вида, прокомментировав очередной подарок следующим образом:
– Надеюсь, он вам никогда не пригодится!
Остаток дня у князя прошел уныло и скучно: он поработал с бумагами от Круппа и еще раз перечитал письмо из Сестрорецка, обдумывая – ехать к тетушке или это подождет? В конце концов он решил, что надо бы полыхнуть родственными чувствами и навестить Ивантеево, а к Савве отправится Григорий. Тем более что замена будет почти равноценной – за последнее время господин Долгин заметно пообтесался,
