– Наталья Игнатьевна, наша хозяйка, а вообще – знатная льноводка области.
– Да мы знакомы, – поднимаясь, сказал Никита Минович, – встречались ва областных совещаниях. Да и портреты в газетах…
– Вы… вы… – смутилась Наталья Игнатьевна. – Вот и знакомо лицо, а убей – не вспомню…
– Председатель красноозерского колхоза, – напомнил Клим Филиппович.
– А-а! – всплеснула руками хозяйка. – Тот самый, бородатый?
– Совершенно верно, – подтвердил секретарь, – была у него когда-то борода. Большая, пышная, гордость всей области.
– Вот-вот! – Наталья Игнатьевна схватила за руку Трутикова. – Почему, думаю, не могу узнать? Добрый день, добрый день!.. Куда там – разве узнаешь! Помолодел, да таким комиссаром стал, ого!..
– А он и в самом деле комиссар, – усаживаясь на прежнее место, заметил Клим Филиппович. – А это командир отряда, товарищ Сокольный.
Наговорив мужчинам немало шутливых и приятных слов, хозяйка вышла в свою половину, но почти тотчас вернулась.
– По-моему, пора бы и подкрепиться, а? – обратилась она к секретарю обкома. – Вечер не за горами.
– А что вы думаете, Наталья Игнатьевна! – охотно поддержал ее Васильев. – В вашем предложении есть что-то рациональное. Несите, что бог послал, на стол. А эту стратегию, – он взялся обеими руками за края карты, – мы пока снимем, попросим разостлать что-нибудь более подходящее для такого случая.
– Я сейчас!
Хозяйка принесла скатерть с прошивкой посередке, застлала ею стол.
Тотчас появилась та миска с огурцами, блюдечко меду, несколько кусочков сала на мелкой тарелке. А потом уже и главная «сдоба» стола: маленький графинчик с пробкой и три стакана.
– В записке шла речь о чае, – усмехнулся Никита Минович, – а тут, по всей видимости, нечто другое…
– Тоже горяченькое! – отозвалась хозяйка.
– Это хлопцы мне принесли. Как старику, на прогрев нутра, – засмеялся Васильев. – Наталья Игнатьевна, и вы с нами!..
Хозяйка пришла с кружкой – видимо, стаканов больше не было, подсела с уголка стола.
– Давайте, я вам капельку… – Клим Филиппович поднял графин за тонкое граненое горлышко.
– Разве только капельку, – согласилась женщина, – чтоб донышко закрылось…
Никите Миновичу и Андрею Васильев налил по полстакана, аккурат столько же и себе.
– Командиру надо бы двойную, – еще держа в руках графин, сказал Клим Филлипович, – вдвое все-таки моложе.
– Нет-пет, это бы осилить, – возразил Андрей.
– Ну, за ваше здоровье, товарищи! За твою крепость духа, Никита Минович!
– Спасибо! – поблагодарил комиссар. – И за ваше здоровье!
– За нашу победу! – Андрей в два глотка опрокинул стакан и сам удивился, что выпил с охоткой: ведь прежде избегал застолья. В груди приятно запекло, острым духом шибануло в нос. Взял огурец, откусил – полегчало.
– Медку с огурцом возьмите, – приглашала хозяйка, – ой ладно после чарки!
– Спасибо! – Сокольный, отведав меду, потянулся все же к салу – что в самый раз сейчас.
Выпили еще по одной. Хозяйка вынула из печи картошку, высыпала ее из чугунка в миску, подала на стол.
– Наверное, не помешало бы еще по капельке, – предложила она, – бог троицу любит.
Андрей заметил: Никита Минович сегодня выпил бы и третью; хоть водка подняла как-то настроение. Снова подумалось о его беде: может, с горя человек пьет, ведь не пил же до сих пор. И третья чарка вдруг стала совсем нежеланной. Клим Филлипович, верно, тоже подумал об этом, ибо предложил третьим разом выпить понемножку, как говорится, для закругления.
Хозяйка тем временем потихоньку сняла свою кружку со стола.
– Это что за хитрости? – остановил ее Васильев. – Сама же вносила предложение…
– Так я ради гостей, – оправдывалась хозяйка, – а с меня уже будет. Забот полон рот, хлопцы мои где- то загулялись, надо бы уже звать в хату.
– Это вы, не иначе, старика своего боитесь, – засмеялся Клим Филиппович. – Придет – мы заступимся за вас.
– А где хозяин? – спросил Никита Минович, держа стакан под столом.
– У нас, – ответил за хозяйку Клим Филиппович. – Скоро и она к нам перейдет. Ну, за доброе здравие!
На дворе смеркалось. По времени, так верно, еще светло было б, но к вечеру небо заволокло тучами, повалил густой пушистый снег. Он падал до того споро и такими хлопьями, что через окно казалось, будто кто-то стоит на крыше хаты и веником сметает его оттуда. Клим Филлипович глянул на улицу, довольно
