А мать смотрела на очаг знакомый,В тревоге смутной не смыкая глаз.5О матери и жены, — видно, чищеНет наших душ, что вырастили вы.Что наша жизнь без мужества? Кладбище.Сад без плодов. Деревья без листвы.За нами сыновья идут по следуСквозь бурю века, не жалея сил.Без гибели храбрейших нет победы,Нет жизни без заснеженных могил.Простите нас за то, что в стынь и слякоть,Встречая смерть от пули и клинка.Мы вас в тревоге заставляем плакать.А жизнь идет. Дорога далека.Валится снег. Густой туман клубится.Заводит ледяную карусель.Ущелье воет раненой волчицей.Ломает крылья белая метель.Свистит метель над снежным перевалом.Сплошная тьма — ни тропок, ни дорог,О, сколько, буря, путников бывалыхНад пропастью ты сваливала с ног!Азрет идет. Бураном лед обколот,И рваные осклизли острия.Попеременно то огонь, то холодПо телу пробегают, как струя.Идет Азрет, как ходят в штыковую,По осыпи сползающей, на склон.А буря бьет в упор, напропалую,Орудиями с четырех сторон.Язык обвала слизывает тропы,И режет снегом ветер боковой.Уступы неприступны, как окопы.Здесь, может быть, трудней, чем в штыковой.Здесь каждый шаг — как под смертельным дулом.Как под прицелом темной пустоты.Обвалом снежным камни повернуло,Они ползут, как танки, с высоты.Идет Азрет. Ползет. Как ледорубом,Цепляется руками за скалу.В отчаянье прикусывает губыИ вновь сползает в ледяную мглу.И снова вверх. И кажется, что прорванСегодня ад и выпущен на свет,И снег валит, клубится снега прорва.Грохочет тьма. Вперед дороги нет.Ни огонька. И темнота как тина.Слабеет в напряжении рука.«Назад!» — грохочет снежная лавина.«Иди, сынок! — звучит издалека. —Я голову дыханьем отогрею,Я поцелуем лед сниму с бровей,К груди своей прижму тебя. Скорее,Смелее поднимайся, не робей!Не бойся только. Сердце мое рядом,С тобой сейчас. И, видишь, впередиТвоя дорога материнским взглядомОсвещена над пропастью. Иди!»Азрет встает. Идет вперед. И сноваНащупывает выступы нога.А мать сидит и смотрит на багровыйОгонь мерцающего очага.«Не дай, аллах, погибнуть сердцу сына,Как я не дам погаснуть очагу».
