– Лад! – воскликнул Алонсо.
Капитан приветственно кивнул в ответ.
– Лад, куда тебя? – Повернулся к охранникам: – Куда его?
– Туда же, куда и вас. Так что наговоритесь еще, давай залезай в машину.
Андреаса с братом посадили в машину вслед за Алонсо, а Самуэля загрузили вместе с Ладом.
– Здравствуй, капитан, – сказал тот, усаживаясь напротив. – Как жизнь?
– Почти не отличается от твоей.
Между закованных в металлопластиковые кандалы рук заключенных пропустили вертикальные телескопические поручни, с клацаньем опустившиеся из крыши в углубление на полу.
Охранники вышли из фургона, заперли двери, и автомобиль тронулся.
– Ты прости нас за то, что втянули во все это.
Лад не ответил, только тяжело вздохнул.
– Нет, серьезно. У меня на душе погано. Ты же тут совсем ни при чем, а досталось даже больше других. Я пытался на суде сказать… мы все пытались, но нас никто там не слушал. Обвинитель заявил, что мы пытаемся защитить своего главаря.
– Можешь не рассказывать. Весь суд был срежиссирован Изотовым.
– Мы так и поняли.
Какое-то время они провели молча, каждый думал о своем. Едва слышно гудел двигатель, машина ехала на приличной скорости, но это почти не ощущалось. Потом попутчик Лада сказал:
– Страшно. – Самуэль сидел, прижавшись спиной к борту кузова. – Говорят, рудники – жуткое место. Люди там мрут, как мухи. Добыча ведется старыми способами, и через год перестаешь чувствовать вкус еды, через полтора – пыль начинает разъедать легкие, а через два – начинаешь гадить породой.
– Перестань накручивать себя. Скоро сами все узнаем.
– Хорошо.
Самуэль снова замолчал, Ладимиру тоже не хотелось говорить. Он не боялся трудностей, но и не искал их. Стиснув зубы, он старался не думать о том, куда везла его сейчас тюремная машина и что ждет его впереди.
Внезапно фургон остановился; если бы заключенные не были прикованы к поручням, то повалились на пол.
– Что за… – начал ругаться Самуэль, но не успел закончить фразу – двери фургона распахнулись.
По глазам, уже успевшим привыкнуть к полумраку машины, резанул солнечный свет, и Лад не сразу смог различить, кто стоит снаружи.
Человек протянул руку к электронному замку, и поручни с клацаньем собрались вверх.
– Выходите. – Он отошел в сторону, еще больше распахивая дверцу фургона.
Голос показался Ладу знакомым, и в этот момент глаза привыкли к свету – с бластером наперевес, положив палец на спуск, стоял наемник, Петер.
– Шустрее, капитан, времени мало.
– У кого как. – Ладимир не собирался выходить.
– Выходи, говорю, что ломаешься, как барышня?
Из-за спины наемника появился еще один.
«Болтун», – узнал Лад.
– Все-таки решили за своих отомстить?
– Вот ты странный, капитан! Куда делся твой оптимизм?
– Исчез вместе с верой в справедливость.
– Ну считай, что «справедливость» сейчас перед тобой. Выбирайся из фургона и давай руки. – Петер помахал электронным ключом от кандалов.
Самуэль смотрел то на Ладимира, то на наемников в нерешительности.
Лад поднялся, спрыгнул на землю и встал рядом с наемником, насмешливо глядя ему прямо в глаза. Их фургон остановился на безлюдной улице, залитой солнечным светом. С одной стороны от дороги расположились несколько домиков, за ними возвышалась сплошная стена промышленного склада, а с другой – тянулся сплошной двухметровый забор.
– Ты руки будешь давать? – поинтересовался Петер.
– Совесть не позволяет застрелить связанного человека? – спросил Лад, протягивая руки.
– У меня нет совести, капитан, – ответил тот, расстегивая замки на кандалах. – И с чего ты взял, что я собираюсь в тебя стрелять? Вам что в баланду на завтрак подмешали? Как вареные мухи. Болтун, чего стоишь? Давай другого сюда.
Самуэль инстинктивно отодвинулся от забравшегося в фургон второго наемника.
– Чего вы тут копаетесь? – Из-за машины выбежал еще один вооруженный человек.
