Вовсе осерчал дед:
— Цыц, баба! Про князя Петра Васильевича такие слова не дозволю!
Понурилась мать. Замолчала. Слёзы платком утирает.
Тренька на мешки перестал глядеть. Эва, новость! Митьку в холопы отдали.
Мать в тот вечер еду готовить не стала.
— Не обессудьте, — сказала, — как вспомню, чем за всё плачено, руки отнимаются…
Пришлось бабушке самой тесто ставить, щи с кашей варить, на стол собирать.
А Тренька не знает, чью сторону принять. Мать послушать — Митьку жалко. Дед вроде тоже прав: не привези они с отцом муки да всякой снеди — и впрямь хоть с голоду помирай.
Так ничего не решив, жадно навалился Тренька на хлеб, щи да кашу, что подала бабушка.
Осенью, как и боялась мать, не получилось с Митькой по-дедову. Собрали урожай. Уплатили приказчику за пользование господской землёй, да за лошадь, что брали с господской конюшни, да ещё за многое другое. И где там Митьку из холопьей кабалы вызволить. Самим только-только до весны оставшимся хлебом дожить.
Мать деда во всём винила. Тот при каждом напоминании о Митьке гневался непомерно. Понимал: неладно вышло.
А Тренька диву давался: чего по Митьке, как по покойнику, мамка убивается? Будь его, Тренькина воля, он бы сам, с великой охотой и радостью, пошёл на Митькино место.
Отчего? Да оттого, что, по Тренькиному разумению, была у Митьки жизнь лучше не надо.
И в то самое время, когда мать утирала слёзы, Тренька, прихватив одежду, выскользнул и бегом, чтобы не вернули, припустился в Троицкое княжью усадьбу, к Митьке.
Глава 4
Собачья жизнь
Только тогда поубавил Тренька шагу, когда нырнула дорога в лес и скрылась за поворотом деревенька. Нравилось Треньке в лесу.
«Тук-тук-тук!..» — стучит дятел. Жуков и всякую другую мелкую живность выбирает из древесной коры. Дед говорил, полезная птица — лес бережёт.
«Пинь-пинь-тыбить!..» — синица-пухляк над самой головой засвистела. Чуть подалее другая отозвалась, потом третья. Тоже, по словам деда, нужная для леса птаха.
Стайка весёлых желтогрудых чижей кормится в кустах. Щеглы нарядные, чистое загляденье — расклёвывают колючие репейные танки.
С высокой берёзы возле самой дороги сорвалась большая птица и, тяжело хлопая крыльями, скрылась в чаще. За ней ещё одна, и ещё… Задрал Тренька голову, а на берёзе чёрными вороньими гнёздами — тетерева.
А когда поднялась дорога на лесной пригорок, огромный лось с ветвистыми рогами неторопливо вышел навстречу. Струхнул Тренька: а ну как такой на рога подденет — враз до смерти зашибёт! Однако вспомнил дедовы слова: «Лось зверь безобидный. Его не тронь, и ему до тебя дела не будет». И верно, посмотрел лось на Треньку маленькими добрыми глазами, двинулся в глубь леса.
Расступилась чащоба. Чёрные поля завиднелись. Речка блеснула небесной лазурью. А за ней — Троицкое, село большое, богатое. Посерёдке, сквозь голые ветки деревьев, светится маковка церкви.
Зорко глядит по сторонам Тренька. Мальчишки в Троицком озорные, не любят чужих. Один на один хоть с кем готов драться Тренька. Ну, а как налетит ватага?
Учёный Тренька. Где надобно, проскользнёт неприметно. А где и огородами обойдёт.
Наконец оказался Тренька возле главных ворот господской усадьбы.
Открывались они только для самого князя, домочадцев немногих его да почётных и знатных гостей.
От ворот широкая, гладкая, во все времена года ухоженная и потому чистая дорога вела прямёхонько к хоромам князя Петра Васильевича.
Нарядны были хоромы, украшенные деревянным резным кружевом, с башенками и куполами над крышей. Золотом отливали слюдяные оконца.
Миновал Тренька главные ворота усадьбы и направился к другим, называвшимся холопьими. Через те ворота въезжали и выезжали телеги, гружёные и порожние, шли мужики, бабы, шныряли ребятишки.
Треньке и тут задача. Не нараспашку и холопьи ворота. Стоит в них дюжий мужик, глядит строго: кто с чем на господский двор въезжает или входит, кто с чем двор покидает.
Попроситься через калитку, что возле ворот? А ну как не пустит, прочь прогонит?
Потому ждёт Тренька удобного случая. Подъезжают мужики на телегах. С ними проскальзывает Тренька на княжью усадьбу и поворачивает сразу налево, туда, где сгрудились и теснятся амбары, сараи, погреба, поварня и другие хозяйственные службы. За ними — господская псарня.
Велик псарный двор князя Петра Васильевича. Обнесён высоким — в два человеческих роста — тыном. Чтобы и самая резвая собака не могла перепрыгнуть. Таким же тыном перегорожен двор пополам. На одной стороне гончие собаки, которым должно на охоте гнать зверя к охотникам.
На другой — собаки борзые, которыми того зверя на охоте травят.
По псарному двору тоже абы кому разгуливать не положено. Но здесь Тренька свой человек и весело кричит парню, что караулит ворота:
— Здорово, Миня!
— И ты, Тренька, здоров будь! Давненько не виделись!
— Тятька с мамкой не пускали!
— Понятное дело, — улыбается парень.
— Митька тут ли? — спрашивает Тренька.
— А ты туда вон гляди, — указывает Миня в сторону псарни.
Поворачивает Тренька голову. Видит, шагает по двору высокий, статный малый в алом кафтане, такой же шапке, мехом опушённой, и в зелёных новеньких сапожках, должно, из княжеской родни аль из гостей кто.
— Не признаёшь? — спрашивает Миня.
— А чего признавать, — пожимает плечами Тренька, — впервой вижу.
За живот хватается Миня. Хохочет до слёз.
— Ну и дела! Родного брата… — и опять закатывается от хохота.
Оглядывается малый в алом кафтане, столбенеет Тренька, глазам своим не верит.
— Неужто Митька…
Сворачивает малый к Треньке и Мине и, подойдя, кланяется Треньке земным поклоном:
— Здравствуй, государь Терентий Яковлевич!
— Митька! — оправившись от изумления, возглашает на весь двор Тренька. — Митька! — и пускается в пляс вокруг старшего брата.
А Митька руки в боки, каблучками зелёных сапожек притоптывает — чем не молодой сын боярский?!
Сколько себя помнил Тренька, видел он всегда Митьку в латаной одежонке, босиком или в лаптях. Мудрено ли, что не узнал?
Останавливается Тренька дух перевести:
— Эва, какой красивый да гладкий! А по тебе мамка нынче плакала.
Перестал Митька каблуками стукать.
— С чего бы?
Рассказал Тренька про лишнюю, шестую ложку, что мать ненароком положила на стол. Нахмурился Митька.
— Ладно, — сказал. — Айда на псарню.
Бежит Тренька вприпрыжку рядом с Митькой, любопытствует:
