– Ой! – потеплела лицом Маня. – Такая прелесть. Спасибо.
– Пожалуйста, – ответила за Жидкова Лариса. – А вы дадите нам свой телефон? На всякий случай?
Маня, покраснев, написала на листке с промасленным краем номер своего телефона и подала Жидкову. Тот торжественно сложил лист и спрятал в карман рубашки на груди. И еще постучал по карману ладонью, словно проверял, хорошо ли улеглась в нем столь ценная вещь.
– А фотографии Анечки у вас не осталось? Все равно какой. Нам бы только взглянуть.
– Нет, – расстроила их Маня. – Мы тогда не снимались. Это сейчас спиногрызов щелкаешь и в фас, и в профиль. А тогда люди все больше в студиях фотографировались. По праздникам.
Когда они очутились в машине, Лариса, дрожа от возбуждения, схватила Жидкова за воротник рубашки и потрясла:
– Ты сообразил, что мы узнали?
– Что-то важное, – кивнул Жидков. – Но я не совсем хорошо понял – что.
– Журнал и бант. И записка – ПОМНИ ПРОШЛОЕ. Журнал – это Тамиров Андрей Николаевич, покровитель твоего дяди Макара. Бант – это Анечка Ружина, которая, как выяснилось, отлично рисовала и которую ненавидел за это ее названый брат Альберт.
– Ага, – с иронией подытожил Жидков. – И Тамиров и Анечка остались в далеком прошлом, поэтому Макар должен был все это ПОМНИТЬ. Много мы выяснили!
– Если мы расскажем то, что узнали, следователю…
– Я готов отдать автограф Фредди Меркьюри, стоящий безумные деньги, твоему Корабельникову, – резко оборвал ее Жидков. – Но к следователю не пойду ни за какие коврижки. И тебя не пущу. Уж извини.
Лариса надулась. Она, можно сказать, отыскала ниточки, которые могут привести к убийце, а он! Что же, все так и бросить? Или попытаться еще что-нибудь разузнать самостоятельно? Например, про этого Тамирова. Да! И найти все-таки фотографии Анечки. Посмотреть хоть, как она выглядела. В душе у Ларисы крохотной серебристой рыбкой трепыхалась мысль о том, что, взглянув на фотографию Анечки, она немедленно что-то поймет. Возможно, узнает ее? Никто из Миколиных не узнал, а она узнает.
Они возвратились в Рощицы ближе к вечеру и еще издали заметили, что возле ворот стоит машина «Скорой помощи». Самые страшные мысли промелькнули в их головах. Кого-то убили?! Что-то с детьми?!
Лариса выпрыгнула из машины и услышала, что из сада доносится страшный вой, как будто кто-то в шутку изображает реактивный самолет – орет громко и с чувством.
– А-а-а! А-а-а! А-а-а!
– Спаси и сохрани, – пробормотал Жидков, влетая в ворота. – Что случилось?
Когда они с Ларисой подбежали к дому, то увидели, что все домашние, включая обоих детей, сгрудились возле двери и внимательно смотрят куда-то в кусты, откуда доносятся нечеловеческие звуки. Чуть поодаль, сложив на груди руки, стоит санитар в маленькой синей шапочке и тоже смотрит на недозрелую смородину.
– Еще десять минут – и все, – предположила Маргарита.
– Он собирается кончиться в Фаининых кустах? – не поверил Мишаня. – Бабка его не одобрит.
– Что тут случилось? – воскликнул Жидков, обводя их воспаленным взглядом.
– Почему тут врачи? – закричала Лариса.
– Ваш дядя, Ларочка, – сочувственно сказала Маргарита. – Покушал острой свининки и сошел с ума.
– У него конкретно снесло башню, – подтвердил Мишаня, постучав себя пальцем по лбу.
– Он стал кричать, – пояснила Симона, – и бегать по саду, высунув язык до колен.
– Так, может быть, уколоть его чем-нибудь? – накинулась Лариса на санитара. – Почему вы тут стоите без дела?
– Я бы его уже давно уколол, – спокойно ответил тот. – Вот только поймать не могу. Знаете, как он носится?
– По-моему, он недвижно сидит в кустах.
– Это он сидит, пока его не трогают. А подойди к нему – он тут же давай через грядки прыгать. Чисто олень.
– Так я и знала! – в отчаянии воскликнула Лариса, обращаясь к Жидкову. – Если с этим типом что- нибудь случится, что я Леночке скажу?
– Скажешь, что он отравился и умер.
– Пойди поговори с ним!
Жидков не стал отпираться, а прямиком направился к плодово-ягодным насаждениям.
– Ну ты, аллергия ходячая! – крикнул он. – Прекрати орать.
– А-а-а! – раздалось ему в ответ.
Жидков подошел уже совсем близко, и все ждали, что сейчас Шубин выпрыгнет из кустов и помчится вдоль изгороди, сбивая плоские головы подсолнухов и топча редиску. Вместо этого зеленые гроздья ягод закачались на веточках, и откуда-то из середины большого куста раздался искаженный ужасом голос Шубина:
– Они… Меня… Накормили грибами!
– Черт побери, – пробормотал Жидков и обернулся к родственникам: – Что вы ему дали съесть? Зоя! Хоть ты скажи.
У Зои было такое упрямое выражение лица, точно на нее навьючили мешки и заставляют идти вперед, а она ни за что не хочет.
– Я ничего не давала. Я просто поставила на стол тарелку. Он сам взял. А я уже на кухню ушла. И почему я должна за ним следить?
– Что же он проглотил? – уточнила Лариса, немного успокоившись. Слава богу, это были грибы, а не синильная кислота.
– Пару свиных рулетиков. С сыром и подосиновиками.
– А-а-а! – откликнулся из кустов Шубин. – Они во мне! Они во мне! Грибы во мне!
– Хочешь, я дам тебе слабительного? – спросил Жидков. – Часа два – и их в тебе не будет.
– Чего я не понимаю, – подал голос санитар, – это почему он так орет.
– У меня аллергия на грибы! – сообщил из кустов страдалец.
– Никогда не видел, чтобы аллергия проявлялась столь странным образом – бегать и орать на всю деревню.
– Ну вот что! – решительно заявила Лариса, перелезая через грядки с репой. – Идите умирать в дом, оттуда удобнее будет выносить ваше хладное тело.
Шубин всхлипнул. Слезы врага всегда означали капитуляцию. Лариса махнула рукой, Жидков наклонился, взял его за руку и потянул вверх. В конце концов бедолагу довели до дому, уложили в постель, и санитар вкатил ему укол. Через пятнадцать минут Шубин впал в забытье, разметав вокруг себя отяжелевшие конечности. Жидков взял с Зои слово, что в доме не останется ничего грибного, в том числе и банок с прошлогодними опятами. Несмотря на то что они закатаны.
После этого домашние успокоились и пошли пить чай. Жидков достал из машины две фирменные сумки «Джентльменский набор» с покупками, принес в комнату и поставил в платяной шкаф. Лариса же притащила папку с картиной Анечки Ружиной. Ей казалось, что сразу можно понять – шедевр ты держишь в руках или нет. Тут ничего не было понятно. Может быть, работа потрясающая, а может – посредственная. Сказать что-то определенное мог только специалист.
– Нам удалось достать работу Анечки Ружиной, – сообщила Лариса, размешивая сахар в чашке.
– Боже мой! – воскликнула Маргарита. – Где же вы ее взяли? Я такой никогда не видела! Здесь, в доме, было несколько картин Анечки. Только их украли. Когда Макара ограбили, вы ведь уже в курсе?
– Как?! – ахнула Лариса. – А почему мне никто ничего не сказал?
– А разве надо было? – удивился Мишаня. – Нам и ни к чему. Мы уже сто раз про эту кражу поминали. Кабинет тогда еще не охранялся так, как сейчас. Воры подпилили решетку на окне и вынесли через него дедову коллекцию. Кое-что пропало из его собственных работ, и все, что Анечка нарисовала, тоже исчезло. Так до сих пор и ищут.
