повытаскивал из альбомов все фотографии Анны Ружиной?
– Я хотел, чтобы ты перестала заниматься расследованием и занялась наконец жемчугом. Ради чего затевалась операция! И вдруг – контрабанда забыта, а вся семья ищет таинственного убийцу. Форменный кошмар.
– У меня то же самое, – присоединился Корабельников. – Мне нужно было, чтобы она отслеживала ценную бумагу, а она искала убийцу. Да еще по ходу дела выяснилось, что она – вовсе не агент. Для меня это стало тяжелым ударом.
– Я рад, что она не агент, – заявил Уманский. – Не представляю, как можно волочиться за женщиной, которая может убить тебя голыми руками, если ей вдруг что-то не понравится…
– Ну а я представляю, – пробормотал Корабельников.
Лариса посуровела, взяла Уманского за пуговицу на рубашке и вывела на кухню. Он не сопротивлялся.
– Вы сказали – волочиться? – уточнила она.
– Да.
– И вы рады, что я не агент?
– Да.
– Тогда, на лестнице, вы ударили меня по пальцам. И целовались с Капитолиной, хотя я просила вас всего лишь ее отвлечь. Вы бросились на нее, как вепрь!
– Вы должны мне поцелуй, – сказал Уманский и придвинулся ближе.
– Вы не обращали на меня внимания! Вели себя, как свинья!
Уманский обнял ее, наклонился и быстро поцеловал.
– Что вы делаете, поросенок? – прошептала она.
– Ломаю барьеры. Кстати, меня пугают ваши нежности. Надеюсь, в порыве страсти вы не станете называть меня Хрюшей.
У Ларисы в сумочке зазвонил телефон.
– Лара! – завопила в трубку начальница. – Завтра прилетает англичанин, профессор. Надо его встретить и повозить по городу. Как ты смотришь на это предложение?
Тамара так кричала, что ее было слышно и Уманскому тоже.
Он тотчас отнял у Ларисы трубку и вежливо сказал:
– Она перезвонит чуть позже. Здесь есть люди, которые тоже хотят сделать ей предложение. И, смею надеяться, не менее заманчивое.
