– Звучит смешно, но я приглашаю вас сесть к столу, – сказал Таранов, не сводя глаз с зареванной Тани, которая после недолгих уговоров согласилась успокоиться и вытереть нос салфеткой. – Вы раскрыли мой секрет, и я страшно этим удручен.
– Какой секрет? – резко спросил Дворецкий. – В полнолуние вы становитесь оборотнем и подкарауливаете горничных на лестнице?
– Таня, ты видела не меня, – проигнорировал его выпад Таранов. – Возможно, это прозвучит мелодраматично, но тут уж ничего не поделаешь. В общем, это был мой младший брат.
– У тебя есть брат?! – изумился Будкевич, опасно качнувшись на стуле. – А я и не знал.
– И никто не знал, даже Таня. Не буду утомлять вас подробным рассказом о своем детстве, скажу лишь, что мы с Пашкой рано остались одни. Я старался о нем заботиться, но ничего путного из него, к сожалению, так и не получилось. В итоге он спился и попал в психушку. А недавно он из нее сбежал.
– Ты прячешь его здесь? – спросил Будкевич, с опаской оглядываясь по сторонам.
– Нет, конечно. Я вообще не хочу иметь с ним дела… Все последние годы он жил в Перегудове.
Таня сразу же вспомнила, как удивилась тому, что Лешка очень ловко ориентируется в незнакомом городе. Наверное, он приезжал туда, чтобы повидать брата.
Словно подтверждая ее догадку, Таранов продолжал:
– Несколько лет назад я приезжал к нему, пытался помочь, но все напрасно… После этого мы больше не встречались. Но когда мы приехали в Перегудов с гастролями, Павел увидел наши афиши, обзвонил гостиницы, нашел меня и явился ночью ко мне в номер.
– Зачем? – спросил Дворецкий, не сводивший с рассказчика пристального взгляда.
– За деньгами, разумеется! Что еще может понадобиться одному брату от другого, если между ними нет ничего общего? Потом он потащился за нашей труппой в Ордынск и там тоже приходил в гостиницу.
– Там его видел Рысаков! – выпалила Таня.
– Замечательно, – пробормотал Таранов. – Воображаю, что он себе напридумывал. Когда была та страшная гроза и пропал Курочкин, а я не подходил к телефону… Я как раз встречался с братом. Снова пытался наставить его на путь истинный, но у меня конечно же ничего не вышло. Павел попросту сбежал от меня, прихватив при этом мой бумажник. У меня не было денег даже на автобус, не говоря уже о такси…
– Но почему надо было делать из этого тайну? Я же сразу попросил вас ничего от меня не скрывать! – возмущенно вопросил Дворецкий.
– Потому что мне не хотелось никого посвящать в свои семейные неприятности! – повысил голос Таранов. – К тому же я надеялся уговорить Пашку вернуться в больницу, обещал дать денег на лечение. Только все это было совершенно бесполезно. Я уже понял, что человеку невозможно помочь, если он сам того не хочет.
– Сегодня вы с ним тоже встречались? – продолжал атаковать Дворецкий?
– Да, он опять явился за деньгами, но я его выгнал. Наверное, зря. Надо было взять его за шкирку и сдать врачам. По-моему, он совершенно невменяемый и, возможно, даже опасен. В общем, если вам удастся его поймать, я не стану препятствовать.
– У вас бы и не получилось, – отрезал Дворецкий. – Препятствия только разжигают мой азарт, учтите это на будущее.
Они посмотрели друг на друга в упор.
– Я хочу спать, – неожиданно заявил Будкевич.
– Значит, вопросов больше нет? – Таранов переводил взгляд с одного мужчины на другого, однако первой откликнулась Таня.
– Есть! – звонко сказала она. – Во время той грозы мы подумали, что с тобой тоже могло что-то случиться, и вошли в номер поискать какой-нибудь знак или записку…
– И что? – напряженным тоном спросил Таранов.
– Я нашла в твоем свитере книжку с автографом Заречного, – выпалила Таня.
– Ну, разумеется, – саркастически заметил он. – Это уж, как говорится, до кучи… И с этим ты жила, да? Ты вообще мне не доверяешь, да?
Он так обозлился, что когда Будкевич попытался что-то сказать, попросту грубо оборвал его на полуслове.
– В тот день я все же отправился в книжный магазин. Роман у меня уже был, я купил его накануне гастролей и взял с собой, чтобы читать в дороге. Из гостиницы я вышел пораньше, поэтому шел не торопясь. И вдруг увидел Заречного, который сидел на веранде летнего кафе и разговаривал по телефону. Я рискнул подойти к нему, и он благосклонно отнесся к предложению выпить вместе по бокальчику вина. Мы выпили, минут десять поговорили, он подписал мне книгу, и я, совершенно счастливый, удалился. А когда узнал, что Заречного убили, испугался.
Поскольку все молчали, Таранов занервничал.
– Вы что, думаете, я сверхчеловек? Я не могу испугаться? Или все настоящие мачо сразу же бегут в милицию рассказывать о том, как они провели день?
Вопрошая, он сверлил глазами Дворецкого, который однако был совершенно невосприимчив к подобного рода экспрессии. За долгие годы службы его не раз пытались запугать, подкупить и даже соблазнить.
– Ну, что скажете? – спросил Будкевич и посмотрел на Дворецкого заискивающе. – Мы пойдем ловить этого типа?
– Думаю, он давно уже вне пределов досягаемости, – ответил тот. – В любом случае, я удовлетворен рассказом. Он многое прояснил. На всякий случай я хочу знать, не проживают ли еще чьи-то родственники в Перегудове, Ордынске или Приозерске? Чтобы быть во всеоружии… Господи, что с вами?
Будкевич покачнулся на стуле и едва не грохнулся навзничь.
– Голова закружилась. Мне вообще сегодня нехорошо. Вот, Таню с постели поднял, хотел попросить у нее лекарство. Я знаю, что она дико запасливая, возит с собой хорошую аптечку.
Таня ни на секунду не поверила, что Алик звонил ей именно за этим, однако остаться с ним наедине и выяснить, что же случилось на самом деле, не было никакой возможности – Дворецкий был начеку. Она не сомневалась, что теперь «момент истины» уже упущен и что на следующий день Будкевич будет избегать встречи и увиливать от вопросов. Однако именно Алик был первым, кто постучался в дверь их номера поутру.
Приозерск, день второй
Обычно деликатный Алик забарабанил в дверь так, что вспугнул двух птичек, сидевших на подоконнике. Таня выскочила из ванной с полотенцем в руках, но Дворецкий уже впускал режиссера в номер. Позади Алика в коридоре топтался растрепанный Рысаков, взволнованно спрашивая:
– Чего за шум-то? Что случилось-то? У меня уж и сердце не на месте… Алик, ты чего такой… не такой?
Будкевич в самом деле был совершенно не похож на себя и имел вид человека, который только что вырвался из рук отпетых головорезов и чудом избежал смертельной опасности. В руке он держал неровно сложенную газету, которой и принялся размахивать, зазывая Рысакова в номер. Тот вошел и захлопнул за собой дверь.
– Так, объясните спокойно, что произошло? – спросил Дворецкий, который не успел еще побриться и выглядел слегка помятым.
– Барабанова убили! – выдохнул Алик и швырнул газету на стол. – Там написано, что вчера ночью его пырнули ножом недалеко от гостиницы. Он умер, не приходя в сознание. Теперь нашей антрепризе точно конец, да-да! И так-то было все плохо… Но еще и Барабанов… Это уж ни в какие ворота!..
– Кто такой Барабанов? – ошалело спросил Дворецкий, хватая газету и пробегая глазами развернутую страницу.
Таня и Рысаков стали объяснять ему, кто такой Барабанов, а Алик упал на стул и принялся раскачиваться из стороны в сторону, заунывно причитая.
– Давайте телевизор включим, – предложила Таня, заглядывая Дворецкому через плечо. – Вот, в газете программа есть, через минуту должны начаться местные новости.
Не дожидаясь согласия мужчин, она подбежала к телевизору, нажала на кнопку, после чего схватила пульт и принялась переключать каналы. Новости как раз только что пустили в эфир. Начались они не с
