Доклад Майи получился долгим. Если не считать ядовитой реплики Яковкина «что-то вы зачастили к нам, с чего бы это?», в стенах редакции все прошло относительно благополучно и не без пользы. Людмила Горенок обладала счастливой особенностью очаровывать как профессиональных ревнителей стиля, моды и сферы изысканных культурных ценностей, так и грубо-материальных теток из бухгалтерии. Первые, закатывая глаза, с придыханием говорили, что она «стилист от Бога». Непременно вспоминали ее безупречный вкус, богатую фантазию и редкую для мастера такого уровня добросовестность.
Вторые упирали на вежливость и бескорыстие, что в переводе с кредитно-финансового языка означало: «Горенок всегда приходит в бухгалтерию с шоколадками или тортиком, не устраивает истерик под дверью, если мы на десять минут отлучились, и не грозит судом за несвоевременное начисление гонорара».
Майя, подражая Сильвестру, пыталась систематизировать полученную информацию. Таким образом удалось разделить ее на три неравноценные группы. Наиболее впечатляющей по объему оказалась группа сведений о взаимоотношениях Людмилы с редакционным коллективом и его отдельными представителями. Здесь преобладали: легенды о суперфотосессиях, отмеченных международными призами, байки о скандалах со звездами на съемках для журнала, доносы о гигантских доходах работников фешн-индустрии, романтико- эротические истории о доподлинно известных или предполагаемых интимных связях Люды Горенок как минимум с пятью мужчинами и двумя женщинами журнала «Блеск».
Следующая группа. Сведения о тандеме Милованов – Горенок. Душераздирающие былинные сказания, в которых Милованов – злодей, скопидом и сексуальный маньяк (Змей-Горыныч, Кащей и Синяя Борода в одном лице), последовательно и сладострастно уродовал жизнь влюбленной в него очаровательной дурочке Людмиле (Прекрасная царевна, Белоснежка – на выбор), изменяя ей со всеми подряд и обкрадывая финансово. Рассказчики мужского пола при этом расправляли плечи и всем видом давали понять, что, обратись к ним Люда, и они готовы решить проблему силовым методом. Благо у Змея-Горыныча Милованова все-таки не три головы, а одна, по которой, в случае необходимости, ему и настучит редакционный Микула Селянинович.
Самой хилой оказалась третья группа. Узнать в журнале что-то про детство, юность, места работы, а также родителей, друзей, подруг практически ничего не удалось. Кто-то вспомнил, что Люда приехала в Москву из Самары. Что вроде бы была замужем и развелась, что работала то ли в Казахстане, то ли в Киргизии, что знает всю театральную Москву, так как активно приглашается самыми популярными режиссерами и новомодными актерами... Короче говоря, сведения представлялись общими и весьма неконкретными.
Поняв, что от сотрудников журнала она больше ничего полезного не узнает, Майя набрала номер Людмилы и предложила встретиться. Точнее, пригласила в ресторан «в виде благодарности за дружескую помощь». Люда сначала очень удивилась ее звонку, долго отнекивалась, но в конце концов согласилась. Правда, не на ужин в ресторан, а так, на чашку чая. Встреча прошла прекрасно – они сидели в маленьком тихом кафе, пили чай, трепались о том о сем.
Люда действительно была очень легким и приятным в общении человеком. «Понятно, – думала Майя, – почему о ней даже злыдни говорят с симпатией». Люда охотно рассказывала о себе, о работе: красочно, с юмором, но без утомительных и ненужных подробностей. Она была с Волги, но не из Самары – из Саратова. Семья обычная, родители – отец на заводе, мама – воспитатель в детском саду. После института она много ездила и работала в самых экзотических местах, включая даже Индию, где участвовала в съемках знаменитых мелодрам. А потом столица, служба на «Мосфильме», в двух небольших театрах, потом – в двух больших. Съемки, прогоны, репетиции, премьеры... Через несколько лет клиентами Люды были многие звезды театра, кино и шоу-бизнеса, а также их жены, подруги и любовники.
Короче говоря, она жила насыщенно и интересно. У нее есть старший брат – офицер, служит в Мурманске, и у него трое детей. А у нее детей нет, хотя вроде бы уже пора. Да и замуж пора. Она еще не была замужем – вот так-то слухи собирать! Милованова чтит как звезду мировой величины, преклоняется, и готова все бросить ради творческого союза с ним. Да и он ее ценит, хотя Люда знает – ему постоянно подсовывают других кандидаток. В общем, работается им комфортно, хотя человек он сложный. А что касается личной жизни, то здесь проблема. Хотя, естественно, есть у нее кадры, проверенные и временем, и в боях. Но – пока все не то. Майя осторожно намекнула:
– Может, Милованов – то?
Люда засмеялась и сказала, что она у него на втором месте после любимого объектива, и больше на эту тему говорить не стала. Обсудили и последние печальные события в журнале. Майя аккуратно подвела разговор к той фотосессии, в которой участвовали убитые женщины. Похвалила находку с тату.
– Ага, моя идея! – Люда, невзирая на трагичность темы, улыбнулась. – Такая пикантная штучка, эти татуировочки.
– И для каждой ты нашла свою, – попыталась развить опасную тему Майя. – Мне безумно понравилось, как ты это сделала.
– Каждая получила то, что должна была получить, – туманно отреагировала на комплимент Люда. – Всем сестрам по серьгам. – Потом, помолчав, задумчиво добавила: – Все равно красиво вышло!
Весь этот диалог Майя в точности донесла до Сильвестра.
– Расстались мы почти подругами, – завершила она свой рассказ. – В конце только Люда спросила, звонила ли я той женщине, которая снималась для рекламы ресторанов. Я сказала, что мы даже встречались, но она не хочет больше этим заниматься. Тогда Люда предложила поговорить с ней еще раз, они на днях должны встретиться. Но я поблагодарила и отказалась – мол, мои знакомые уже нашли другую модель. На том и распрощались.
Сильвестр, за все время не проронивший ни звука, поднялся из кресла и походил по комнате, разминаясь. Снова опустился в кресло, еще немного помолчал, что-то обдумывая, и затем сказал:
– Майя, спасибо. Ты мне очень помогла. Во всяком случае, у меня теперь есть понимание, где еще можно поискать аргументы в пользу клубничной версии.
– И где? – вытянулась в струнку заинтригованная Майя, ожидая услышать сногсшибательное откровение.
– За кулисами, – спокойно и скучно, как что-то само собой разумеющееся выдал Сильвестр.
То, что Майе пришлось наблюдать в ближайшие часы, повергло ее в легкий шок. Любимый босс, обложившись записными книжками, сидел с двумя телефонными трубками в руках и практически без перерыва разговаривал то по городскому, то по мобильному. При этом он засадил Майю за компьютер, вручив вырванный из блокнота листок с названиями организаций и учреждений, телефоны которых ей следовало отыскать в Интернете.
Через неплотно прикрытую дверь до нее доносились обрывки фраз и вопросов, радостные восклицания и неясно к чему относящиеся междометия. Но чаще царило молчание – Сильвестр слушал собеседников.
Постепенно вся эта пестрая мозаика – имена, отчества, фамилии людей, с которыми общался Бессонов, а также список, которым Майя занималась по его поручению, – стала складываться в единую и достаточно отчетливую картину. Шеф усиленно окучивал театрально-киношную тусовку, всех этих знакомых ему или не очень знакомых критиков, киноведов, режиссеров, актеров, чиновников от кино и тому подобных персонажей.
«Сильвестр идет по следу», – мелькнула в голове дурацкая фраза. По какому следу, зачем, с каким эффектом – Майя не имела ни малейшего представления. Зато она знала другое – у шефа был счастливый дар находить именно тех людей, которые обладают нужной ему в данный момент информацией. А если кто- то из них сразу не мог обнаружить в уголках памяти необходимого, Бессонов мастерски помогал процессу своими аккуратными, но точными наводящими вопросами.
...Когда они, уже глубокой ночью, пили на кухне чай, довольный и бодрый Сильвестр подвел итог невероятно тяжелого трудового дня следующей фразой: «Завтра с утра сделаю несколько звонков по тому списку, что ты подготовила, и зови Половцева, пусть приходит. Лучше всего днем. Скажи, есть кое-что для размышления».
