серьезная. К тому же, если верить записи, которую вы сделали, решение ликвидировать Жергину было принято спонтанно, на подготовку времени у них не было. Вот почему преступники так нервничали.
– А что значит – если верить моей записи? Она самая настоящая, ей вполне можно...
– Допустим, я верю, – прервал обиженную тираду Лопухин. – Но в суде еще предстоит доказывать ее подлинность, а это жуткая морока.
– А нельзя просто взять и арестовать этих двоих? – с надеждой спросила Даша.
– На основании одной лишь записи? Да из меня их адвокаты окрошку сделают. И потом – мы ведь пока даже не знаем, кто они такие.
– То есть как? Есть же приметы. Я думала, по приметам убийц легко можно найти.
– Это только фокуснику зайца в своей шляпе легко найти.
– А как же ваши картотеки, архивы, базы данных? – упорствовала Даша. – Можно там проверить?
– Прогоню, конечно, через компьютер. Но ваших киллеров в базе вполне может не оказаться. Там у нас обычно – рецидив. Или те, кто так или иначе засветился уже. А сколько бегает опасных гавриков, которых и в криминальных-то кругах мало кто знает!
– Хорошо, а прозвище Стрелок вам ни о чем не говорит?
– Тут, наверное, есть за что зацепиться. Вообще что-то знакомое, но никак не вспомню, где слышал.
– И мне эта кличка показалась знакомой. Может, я в газете про этого лысого Стрелка читала?
– Про киллеров в газетах не пишут, – отмахнулся Лопухин. – О них мало знают даже те, кому положено, а уж журналисты – тем более. Все больше слухи, намеки, домыслы. Преступный мир этих людей оберегает.
– Надо же, какие заботливые! – негодующе фыркнула Даша. – Если задуматься: ведь это же ужас. Профессия – убивать людей. Даже представить невозможно, кем надо для этого быть.
– Вы лучше не представляйте. Между прочим, в общении, в быту они вроде как нормальные люди. Я однажды вел дело об убийстве, и нам удалось схватить штатного киллера крупной группировки. У него на счету только доказанных убийств было более двух десятков. Так он мне Пастернака наизусть читал, Бродского. Тонкий человек оказался. У него две дочери было, близняшки, три годика, так он переживал, что мало времени проводил с ними. Работа!
Даша содрогнулась.
– Нет, я понимаю, когда на войне приходится или по службе – в милиции или...
– В прокуратуре, – подсказал Андрей Анатольевич, улыбнувшись.
От этой улыбки Дашино сердце дрогнуло и размякло, как корка хлеба, брошенная в воду.
– Я все думаю про эту кличку «Стрелок», – продолжал между тем Лопухин. – Она не похожа на блатную, тюремную, лагерную. Хотя для киллера подходяще.
– Ой, я вспомнила, – неожиданно воскликнула Даша, радостно хлопнув рукой по столу. – Это же кино «Основной инстинкт»! Знаменитый фильм, знаете? Там Шерон Стоун называет Майкла Дугласа Стрелком. Потому что он однажды, приняв наркотик, устроил стрельбу в людном месте и убил несколько случайных свидетелей. Или что-то в этом роде.
– Да, точно, – задумчиво потер подбородок Андрей. – Знаете, в этом что-то есть. Обычно клички в преступном мире дают не абы как, а со смыслом. Географическая принадлежность, производная от фамилии, характеристика физических и психологических качеств и так далее.
– А вдруг это бывший сотрудник милиции? – высказала предположение Даша, в глазах у которой уже разгорались искры азарта. Лопухин посмотрел на нее с интересом. Казалось, он был вовсе не против того, чтобы они рассуждали и строили версии вместе.
– Не обязательно милиции, но, возможно, силовых структур в широком смысле, – продолжил он Дашину мысль. – И если следовать нашей логике, то отметился он двумя вещами: наркотики и убийства. Вероятно, его за это уволили. Или он сам ушел. Прозвучит цинично, но киллер – это в первую очередь хорошо оплачиваемая работа. Правда, рискованная. Там редко доживают до пенсии. В общем, попробую я покопать вокруг этого Стрелка, может, что и всплывет. Но вот второй персонаж мне совсем непонятен. Очень смущает та наглость, с которой они разыграли спектакль с вызовом в прокуратуру.
– Если бы я знала...
– Да вы много чего знали, – покачал головой Андрей Анатольевич. – Только решили хранить свои знания при себе, вот и вляпались. Если бы вы мне при первой встрече все честно рассказали, то и не пришлось бы из окон сигать.
– Просто я боялась, что вы меня сразу же запишете в число главных подозреваемых. И до сих пор боюсь, – честно призналась Даша. – Вот скажите – если бы я вам отдала эту запись и рассказала все без утайки, вы бы мне поверили?!
– Я вообще людям верю, – строгим тоном сказал следователь. – Более того, из-за этого у меня порой даже случаются неприятности по службе. Мне говорят: сажай, а я не тороплюсь, разбираться начинаю. Я отзывчивый. Вон, видите, к вам по первому требованию приехал, чаи тут с вами гоняю, конфиденциальную информацию разглашаю. Наверняка потом получу за это дело по шапке, но что уж там... Короче, сейчас у нас с вами две важнейшие задачи – найти убийц и обеспечить вашу безопасность.
– И мамы Тони.
– Да, конечно.
– А как вы станете искать убийц? – полюбопытствовала Даша. – Или это служебная тайна?
– Да какая уж теперь тайна, – пожал плечами Лопухин. – Начнем с того, что ребята совершили несколько грубых промахов.
– Например?
– Например, выпустили вас. И это было их самой главной ошибкой.
От этих его слов Даша сильно побледнела, и Лопухин, поняв, что малость перегнул палку, поспешил ее приободрить:
– Это вовсе не значит, что им надо было вас убить. Есть множество способов заставить человека молчать. Они могли вас чем-нибудь запугать, заставить написать расписку, что вы задолжали им миллион долларов, еще что-то придумать. Но все же самого важного они от вас так и не узнали.
– А что самое важное?
– Они не знают,
Даша стиснула руки перед собой и с затаенной надеждой посмотрела на Лопухина: чем он ее успокоит?
– Значит, сначала проработаем этого Стрелка, – деловито начал рассуждать тот. – Может быть, и впрямь найдутся к нему подходы. Затем я внимательно осмотрю то место, где они организовали спектакль с вашим участием. Говорите, табличка при входе была?
– Была. Небольшая такая, красная.
– Вы знаете, весь этот спектакль совершенно непохож на обычный бандитский прием. Зачем все это? Декорации устанавливать, следователей из себя разыгрывать? Слишком сложно для братвы.
– Может, они подумали, что так я им все сразу выложу? Ну, как бы представителям государственной власти. А если просто бандитам – то не расскажу.
Андрей Анатольевич вздохнул и посмотрел на Дашу сочувственно.
– Знаете, как криминалитет умеет разговаривать? Пара минут – и ты готов на все, только бы тебя оставили в покое. – Даша сразу вспомнила сцену, разыгравшуюся в «кабинете следователя Зотова», и мурашки снова пробежали у нее по спине.
Лопухин с видимым удовольствием допил кофе и резюмировал:
– Тут надо работать плотно. Мы постараемся выяснить, кому принадлежит домик, что там вообще происходит, кто бывает. Может, соседи что-то знают или видели. Покрутимся на месте, глядишь, что-то всплывет. Да, тут действовали ребята нестандартные, и это о чем-то должно говорить.
– О чем? – с надеждой посмотрела на него Даша.
– Скоро увидим, – загадочно улыбнулся Лопухин. – А пока меня серьезно беспокоит вот какой вопрос: откуда у них такая редкая осведомленность о ходе следствия? Все, что я вам рассказал, – это результат нашей кропотливой оперативно-разыскной работы. Мы много чего интересного обнаружили, длинный вам
