погасла, и сверху посыпались осколки. Василиса взвизгнула.
– Игорь Михайлович! – послышался удивленный донельзя голос Таланского. – Что это вы сейчас сделали?
Таланский как раз вылезал из машины.
– Предложение руки и сердца.
Василиса вскинула глаза, пытаясь сообразить, правильно ли она поняла. Шувалов не сводил с нее пылающего взора.
– Василиса, я прошу, чтобы вы вышли за меня замуж!
Это было единственное, что могло растопить ее сердце. Никакие другие слова не распахнули бы его навстречу Шувалову. Настоящий принц мог сказать только их. Всякие «Я вас люблю», «Я от вас без ума», «Я потерял голову» были в представлении Василисы вторичными и не заслуживали того, чтобы девушка в ответ на них дарила свою любовь.
– Хочу предупредить, что я не такая кретинка, какой вы меня вообразили, – вздохнув, сказала она. – И мы можем не подойти друг другу.
– Сейчас проверим.
Они принялись проверять, подходят ли друг другу. Таланский, почесав макушку, отвернулся и начал топтаться на месте. Из окна первого этажа высунулся Кудесников:
– Алексей Степанович! Не хотите ли войти, выпить чаю, пока суд да дело?
Обрадовавшись появлению сыщика, Таланский потрусил к подъезду. Они успели выпить по три чашки чаю, когда появились влюбленные. За время своего отсутствия они перешли на «ты» и выяснили, что подходят друг другу идеально. Кудесников надеялся, что счастливая Василиса не отважится склочничать в присутствии новоиспеченного жениха и требовать повышения гонорара.
– Итак! – торжественно сказал Арсений, когда все расселись в комнате. – Людочка может спокойно увольняться!
Таланский при этих словах воровато глянул на Шувалова, но тому было не до него. Он не сводил глаз с предмета своего обожания. «Все-таки Василиса была права, – с удивлением подумал Кудесников. – Этот тип следил за ней только потому, что влюбился. С ума сойти! А я-то все голову ломал, с какой стати он появляется то там, то тут».
– Так кто же маньяк? – заинтересованно спросил Таланский. – Я просто голову сломал, думая об этом по дороге.
– Наверное, я вас разочарую, но никакого маньяка не было, – заявил Кудесников.
– Как же так? – растерялся Таланский. – А наши секретарши? Все три удушены леской после увольнения из «Метеорита»! Как же не было маньяка?
– А вот так. Не было, и все. Это дело не о маньяке, а о промышленном шпионаже. Через секретарш «Метеорита» выуживали информацию о новейших разработках вашей лаборатории.
Таланский подскочил на диване, как будто в его зад вонзилась пружина.
– Разработки Лазарева! – воскликнул он, повернувшись к Шувалову. Шувалов только головой покачал.
– Так точно, разработки Лазарева, – подтвердил Кудесников. – Это человек, который уже принес фирме много денег, – пояснил он специально для Василисы. – Лазарев работает в лаборатории в Серпухове. И сейчас у него новые грандиозные планы. Чтобы выведать их, наладить каналы, по которым можно будет уводить информацию, некая западная фирма и наняла человека по фамилии Сестраков.
– Вот, значит, какой он наладчик! – сказала Василиса.
– Конечно, этот тип действовал не один. У него было двое подельников, которые работали в Серпухове, в непосредственной близости к лаборатории и к самому Лазареву. Там была задействована, кстати, и девица. Говорят, потрясающая. Сам не видел, но, надо думать, чтобы заморочить голову ученому сухарю, нужна именно такая. Как только в Серпухове стали готовить краткие резюме для руководства с описанием нового проекта, Гена Сестраков решил, что ему стоит на них посмотреть. Оценить, так сказать, перспективные возможности. Или передать их хозяевам для оценки. Отчеты можно было выловить как на стадии разработки, так и уже в законченном виде, в Москве. Сестраков решил пойти по последнему пути. Познакомившись с персоналом «Метеорита», он выбрал самое слабое звено – секретаршу Таланского Анжелику. О мертвых плохо не говорят, но девочка отличалась легкомыслием, заводила беспорядочные связи, путалась одновременно с несколькими мужчинами.
– А я ведь говорил вам о том, что нужно следить за моралью персонала! – укорил Шувалов своего босса. Василиса при этом нервно усмехнулась.
– Но Анжелика никогда не казалась мне ни распущенной, ни особо легкомысленной, – возразил тот. – По крайней мере, до такой степени, чтобы это вредило делу.
– Как бы то ни было, Сестраков каким-то образом заставил Анжелику работать на себя. Купил ли он ее или просто соблазнил, не знаю. Все это еще предстоит выяснять. Она стала копировать документы, которые шли из Серпухова лично Таланскому, и передавать их Сестракову. Видимо, делала она это без особой радости. А потом придумала, как выйти из игры. Взяла и уволилась.
– И за это ее задушили леской? – с сомнением спросил Шувалов.
– Нет, не за это, – ответил Кудесников. – Сейчас все расскажу. Анжелика, работая на фирме, обзавелась двумя любовниками. Впрочем, какой степени близости были их отношения, я судить не возьмусь, – отступил он. – Но не будем цепляться к словам. Можем назвать их ее поклонниками. Это Мусин и Барсов. Барсов – ловелас известный. Было бы странным, если бы он прошел мимо такой девушки, как Анжелика. Мусин же терял голову от любой женщины, которая строила ему глазки. Анжелика легко относилась к тому, что у нее было одновременно двое ухажеров. Видимо, она полагала, что и ухажеры относятся к этому легко. И если с Барсовым все так и было, поскольку он сам – любитель коротких романов, то с Мусиным вышла неувязочка.
Как мне удалось выяснить, Мусин – натура воспламеняющаяся. Он легко увлекается женщинами и при этом слишком многого от них ждет. Тоже своего рода мания. Анжелика сильно зацепила его. Он был влюблен, самонадеян и ревнив. О том, что у него есть соперник, даже не догадывался. И что сделала Анжелика, уволившись? Она оборвала с Мусиным всякие контакты. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Вероятно, она и думать забыла о бармене, когда он вышел на тропу войны. Не знаю, следил ли он за ней. Вычислил ли он всех ее любовников или только одного Барсова? Как бы то ни было, но однажды поздним вечером он поджидал Анжелику у входа в парк, через который она обычно возвращалась домой. И увидел ее с Барсовым. Барсов вышел из машины и стал девушку целовать. Мусин пришел в ярость. Когда Анжелика и Барсов расстались, Мусин вышел неверной любовнице навстречу. Начал кричать, топать ногами. Анжелика, судя по всему, послала его подальше. Распалившись, тот набросил леску ей на шею и начал душить.
Я даже знаю, почему он решил разделаться с ней именно таким образом. Леска оказалась у него под рукой. В тот день, когда была убита Анжелика, в кафе развалилась металлическая конструкция, которая висела под потолком. Дизайнерское украшение. Пространственная абстракция, составленная из десятка металлических трубок. Когда она шарахнулась на пол, ее долго не могли собрать. Трубки разлетелись по всему помещению. Мусин был тем человеком, который убирал все это безобразие и сматывал леску, на которую трубки были нанизаны. Вероятно, один кусок лески оказался у него в кармане.
Итак, вернемся в парк. Мусин душит Анжелику леской. Когда девушка падает, он наклоняется над ней, потом распрямляется и – о, ужас! – нос к носу сталкивается с каким-то мужиком, который, без сомнения, все видел! Думаю, Мусин в панике бросился бежать. Ведь преступление он совершил в состоянии аффекта, оно не было запланировано заранее, и появление свидетеля его потрясло. Лицо этого человека, безусловно, врезалось ему в память. Он понятия не имел, кто это. Наверное, думал, что случайный прохожий. Вероятно, Мусин пережил худшие дни после убийства Анжелики. Он ждал, что за ним придут, ведь у милиции должен был появиться его фоторобот, составленный по описанию свидетеля. Через некоторое время Мусин понял, что свидетель в милицию не пошел. Все было тихо.
– Так почему свидетель в милицию не пошел? – спросил Таланский.
– Потому что свидетелем был не кто иной, как Гена Сестраков! После увольнения Анжелики из «Метеорита» он какое-то время ее не беспокоил. Но потом все же решил встретиться еще раз, чтобы припугнуть. Анжелика должна была молчать о том, чем занималась на своем секретарском месте. Он, как и
