пользуется. А кто такая эта твоя подруга?
Инна поделилась своей информацией и теперь хотела чего-нибудь взамен.
– Она выглядит точно так, как ты и говорила: маленькая, плотненькая и ужасно деспотичная. Шапкин, кажется, по-настоящему потерял от нее голову. Наверняка он притащит ее на очередной фуршет. Так что ты сможешь увидеть их там вдвоем.
– Я знаю где! – оживилась Инна. – Завтра в «Трех колосках» Макс Сергиенко устраивает сабантуй. Они с Шапкиным давние приятели, поэтому тот ни за что такое событие не пропустит.
– Что-то не пойму, – остановила я ее радостные возгласы. – Если Шапкин такой подкаблучник, как он не боится показываться на людях с другими женщинами?
Инна хихикнула:
– Ну, в этом вопросе Томочка не сволочится. Сама гуляет и Гарику позволяет. Если даже она нос к носу столкнется с его очередной девкой, ничего не скажет. Даже может завести с ней шутливый разговор. Ей жутко нравятся такие скользкие ситуации!
«Вот это жизнь! – подумала я про себя. – Просто чертовски интересная!» А вслух сказала:
– Инна, ты просто клад, а не женщина. Я теперь всегда, если что, с тобой стану советоваться.
Вера закатила глаза, Ирочка, сидевшая напротив, закрыла лицо ладошками. Глеб, кажется, задумался о чем-то своем, а вот Горчаков не сводил с меня глаз во время всего разговора. Создавалось впечатление, что мы с ним внезапно поменялись ролями. Это мне положено глазеть на него, ведь это я от него без ума, а не наоборот! Распрощавшись с Инной, я обратилась к обществу с вопросом:
– Вы все поняли? Томочка Хорошевская с вечера субботы домой не возвращалась.
– Почему с вечера субботы? – переспросил Глеб. – Если мне не изменяет память, вы похитили ее в воскресенье ранним утром.
– Ну, правильно! – воскликнула Вера. – В субботу вечером она отправилась к Мазуренко, провела у него ночь, а утром, наверное, собиралась возвратиться домой. Тут мы на нее и набросились. А отпустили вчера в центре. Просто высадили из машины и оставили на тротуаре.
– Может быть, она бросилась не к мужу, а к любовнику? И сейчас они с Егором вдвоем залечивают ее душевную травму?
Я пожала плечами:
– Прямо не знаю, как это выяснить.
– Я знаю, – весело сказал Крылов, сложив руки на груди. – Нам нужен осведомитель, который разнюхает, что происходит в этой теплой компании.
– Конечно, это было бы здорово, – согласилась Вера. – Но нас Шапкин и Мазуренко знают в лицо. А незнакомому мужику втереться в доверие к людям, ворочающим такими страшными делами, просто невозможно.
Крылов продолжал загадочно улыбаться.
– Кажется, я догадался, о ком ты подумал, – с заметным сомнением в голосе сказал Горчаков. – О женщине. Если я все правильно понял, Шапкин падок на женщин определенного типа.
– Да, но что нам это даст? – не поняла я.
– Маленького роста, – повторил Крылов с нажимом. – Крепенькая, деловая, даже слишком...
– Липа! – воскликнула я. – Просто как живая! Вы думаете, она согласится?
– Так, – Крылов вскочил, потирая руки. – Липе нужно все рассказать. Втемную она трудиться для нас не станет.
– Что ты понимаешь под словом «трудиться»? – с подозрением спросил Горчаков.
– Ну... Надо увлечь этого Шапкина. Если все, что рассказала Маринина приятельница, – правда, Липе стоит только пальцем пошевелить, и он будет бегать за ней, как собачонка.
– Даже если она согласится, как ты собираешься их познакомить, чтобы он ничего не заподозрил?
– Это я могу взять на себя, – махнула я рукой. – Завтра вечером в «Трех колосках» Макс Сергиенко устраивает вечеринку. Я спокойно могу там появиться и привести с собой подружку.
– И еще на всякий случай приятеля, – не допускающим возражений тоном сказал Горчаков.
– Осталось самое легкое, – насмешливо напомнила я. – Уговорить Липу.
Свой очередной рабочий день Липа начала по давно заведенному распорядку. Когда мы втроем вошли в офис, она разбирала почту, деловито склонившись над столом. Крылов оглядел ее, откровенно прицениваясь, и мне пришлось даже наступить ему на ногу.
Все объяснения с Липой решил взять на себя Горчаков. Когда мы расселись в приемной, она соизволила обратить на нас более пристальное внимание.
– Вы похожи на делегацию, – заметила она. – У вас что, плохие новости? Фирма окончательно разорилась и мы все остались без работы?
– Нет, – сказал Горчаков. – Фирма еще стоит. Но на нее активно покушаются.
– Это не новость, – вздохнула Липа. – Я же не слепая и не глухая.
– Липа, нам нужна ваша помощь, – проникновенно сказал Горчаков. – Это очень, очень серьезно.
Он в нескольких словах обрисовал ей ситуацию, не забыл упомянуть о том, как меня шантажировали, раскрыл инкогнито Егора, голос которого Липа уже хорошо знала, сообщил о неблаговидной роли своего зама Потоцкого и завершил свой рассказ неожиданным предложением.
– Нам нужна свежая информация из противоположного лагеря. Так случилось, что добыть ее можете только вы.
– Почему это? – удивилась Липа.
– Потому что только у вас соответствующие внешние данные. Наш главный враг без ума от женщин вашего типа.
Липа насупилась:
– Вы что, хотите подложить меня в постель своего врага?
– Ну я бы не стал выражаться столь категорично, – смутился Горчаков. – Почему сразу в постель? Можно начать с малого. Цветы, танцы, шампанское. Романтика, одним словом.
– Я себе представляю романтику по-иному, – отрезала Липа.
Если бы не Матвей, не Симочка и не Катя, гибель которых блокировала мое чувство юмора, я бы расхохоталась. Крылов тем временем мял рукой подбородок, явно забавляясь диалогом. Когда Горчаков спасовал, он попытался взять инициативу в свои руки.
– Послушайте, Липа, – начал он, – от сексуальных контактов еще никто не умирал.
– Это вы судите по себе, – парировала та.
Горчаков поспешно добавил:
– Я все оплачу.
– Вот что, Сергей Алексеевич, вы не мой сутенер! – возмутилась Липа. – И я не собираюсь надевать чулки с резинками только потому, что кто-то что-то с вами не поделил.
Горчаков беспомощно посмотрел на меня. Я уже было открыла рот, чтобы вмешаться, но тут Крылов предпринял еще одну попытку.
– Человек всегда боится того, чего не знает, – насмешливо сказал он.
Если он хотел задеть Липу, то ему явно не повезло.
– Я все отлично знаю про отношения между мужчиной и женщиной, – гордо ответила она. – И считаю, что мужик – это ошибка природы. Скрещиваться с такой ошибкой – значит потерять свое лицо.
– Скрещиваться! – восторженно повторил Крылов. – Какая поэзия! Липа, вы действительно подходите для этой роли. Шапкин отпадет с первой же минуты.
– Вот что! – решительно заявила я. – Оставьте-ка нас вдвоем. Нам надо пошептаться.
Я рассказала Липе все. Подробно, с самого начала и до сегодняшнего дня. Повествуя о смерти Симочки и Кати, я плакала. Лицо Липы к концу повествования вытянулось и побледнело.
– Выходит, если я не пожертвую собой, для тебя все может окончиться каталажкой, а для Сергея Алексеевича потерей бизнеса?
Крылова Липа не упомянула, и я в который раз подумала о том, что она втайне к нему неравнодушна. Может быть, она скрывает это даже от самой себя.
– Дорога каждая минута, – призналась я. – Мы должны торопиться.
– Ладно, я согласна, – сказала она.