бросил на меня лишь один рассеянный взгляд. Я решила, что он лунатик и приходил ко мне в комнату в состоянии транса.
После завтрака Горчаков водил своего сынишку на речку, потом передал его няне, а сам снова уселся на веранде, призвав к себе на помощь верную Липу. Альбина предложила мне найти книгу по душе и поваляться в шезлонге. Я выбрала сказки Шварца, устроилась в теньке и не заметила, как задремала. Короче, день прошел обыкновенно, я пребывала в прострации, а потом полночи лежала без сна. А вдруг сегодня снова выглянет луна, и лунатик Горчаков нагрянет с поцелуями? Но он, конечно, не пришел. Что ж, хорошенького понемножку.
Утром мы втроем загрузились в машину, тепло распрощались с ослепительной хозяйкой, потискали малыша и отправились в город. У всех, кроме меня, было бодрое настроение. Впрочем, я изо всех сил делала вид, что мне гораздо лучше и выходные на природе не прошли даром. Я вежливо поблагодарила шефа за заботу и чмокнула Липу в щеку – она была ко мне очень внимательна.
Телефон в офисе притягивал меня, словно прожектор мотылька. Я смотрела на него, не отрываясь, как на некое опасное существо, которое в любой момент может ожить и начать кусаться. Мои опасения оправдались: Егор позвонил после обеда.
– Марина Александровна? – спросил он весьма любезным голосом. – Надеюсь, наши разногласия в прошлом? На этот раз я хорошо вам все объяснил?
– Да, – сдавленным голосом ответила я. – Хорошо.
– Надеюсь, вам будет легче согласиться на встречу?
– Я приеду, как договорились.
Осторожно положив трубку на рычаг, я откинулась назад и закрыла глаза.
– У тебя снова какие-то неприятности? – спросила Липа.
– Да нет, просто дела. Не обращай внимания.
В метро было душно, как в сауне. Кроме меня, тут же парились десятки несчастных, и дорога показалась бесконечной. Преодолев длинный коридор, который вел к пригородным кассам Казанского вокзала, я наконец попала в нужный зал. Заранее заготовленный листочек с доносом лежал в моей сумочке. Я написала там про все. Не упомянула только ребенка и няню. Справа работало несколько касс, слева окошки были закрыты. Я встала возле одного из них и принялась усердно рыться в сумочке. Сложенный листок бумаги поместила на полке возле окошка. Почти сразу рядом появился молодой парнишка в яркой рубашке и круглых очках. Он положил на мое послание газету, покопался в карманах, снова взял ее, прихватив заодно и то, что было под ней.
По плану мне следовало уйти. И что меня дернуло остаться? Просто я заметила, что курьер не торопится покинуть место нашей встречи, остановившись возле лотка с прессой. Интересно, ему что, не надо спешить передавать донесение вышестоящему начальству? Парень явно никуда не торопился. Я спряталась за углом киоска с видеокассетами и принялась изучать коробки, выставленные в витрине. Впрочем, я только делала вид, что читаю названия, на самом деле не выпускала из поля зрения знакомую пеструю рубашку.
Парень посмотрел на часы. Раз, потом другой. Неужели мое донесение должны забрать у него прямо здесь? Зачем он вообще тогда нужен? Просто лишнее передаточное звено. Может, кое-кто не хочет, чтобы я видела его лицо? Мне страстно захотелось выяснить, с кем собирается встретиться курьер. Но, если я высунусь, он меня тотчас засечет. Платье у меня неприметное, а вот что делать с волосами и физиономией? Оглядевшись по сторонам, я нырнула в ближайший застекленный магазинчик, где торговали всякой всячиной – начиная от детских игрушек и заканчивая дорожными принадлежностями, купила дешевые солнечные очки и белую шляпку с бантом на боку и, надев все это на себя, стремглав вылетела наружу.
Парень был все еще тут. Прошло ровно двадцать пять минут с момента нашего контакта. Он продолжал ошиваться возле прилавка с прессой, то и дело поглядывая в сторону, но теперь снова повернулся к пригородным кассам. Как это ни парадоксально, но я сразу же поняла, кого он высматривал. Это была женщина лет тридцати в красном платье с золотыми пуговками. Пристроившись неподалеку от того места, где недавно стояла я, она достала из сумочки простой белый конверт и положила рядом с локтем. Парень в пестрой рубашке тут же снялся с якоря. Минута – и конверт перекочевал к нему. На сей раз он не стал медлить, а сразу прошел через турникеты к перрону. Я даже не пыталась преследовать его. Гораздо больше меня заинтересовала женщина, находившаяся, по всей видимости, в таком же положении, что и я. По крайней мере, выражение лица у нее было не слишком счастливое.
Следить за ней, несмотря на красное платье, оказалось нелегко. Двигалась она стремительно – мне пришлось бежать по эскалатору, и все равно я еле-еле успела сесть с ней в один вагон поезда. Здесь мне удалось разглядеть ее досконально. Короткие вьющиеся волосы, сочные губы, лицо сердечком – очень симпатичная особа. Вот только выглядела она удрученной.
На станции «Красные Ворота» незнакомка вышла, поднялась по эскалатору и пешком пошла по Новой Басманной улице. Скрылась она за дверью фирмы, которая называлась «Креотон». Может быть, это был склад или офис какого-нибудь турагентства. Но уж точно не магазин. Я не рискнула войти следом. Напротив двери, прижавшись к тротуару, стояло несколько машин, и я подумала, что на одной из них незнакомка может уехать. Так и вышло. Она вновь появилась на улице спустя буквально пять минут и двинулась прямиком к светлой «семерке». Я отчаянно замахала руками навстречу движущемуся транспорту. На мое счастье, желающий подвезти пассажира нашелся сразу.
– Будем следить вот за этими «Жигулями», – сказала я водителю. – Представляете, лучшая подруга тайком встречается с моим женихом! Хочу их застукать на месте преступления.
– Надеюсь, я не буду в этом участвовать? – с опаской спросил парень.
Его интересовала только возможность подзаработать, а я обещала быть щедрой. Мы благополучно «вели» блондинку до самого дома. По иронии судьбы, жила она неподалеку от меня: на троллейбусе всего пара остановок. Пока она загоняла машину на стоянку перед девятиэтажным домом, я расплатилась с шофером и призадумалась. Ну узнаю я ее адрес. И что дальше? Может, лучше поговорить с ней прямо сейчас, пока она не скрылась в подъезде. Если я действительно хочу с ней поговорить.
Я не просто хотела. Меня прямо-таки распирало желание пообщаться с блондинкой, и я рискнула. Чтобы сразу расставить все точки над «и», подошла сзади и безо всякого предисловия брякнула:
– Вам привет от Шлыкова.
Вместо того чтобы заинтересоваться, блондинка сузила глаза и злобно прошипела:
– Что-о?! Меня теперь и дома будут доставать? Пошла вон!
Она изо всех сил толкнула меня плечом и стремительно направилась к подъезду.
– Эй, погодите! – растерялась я, бросившись за ней. – Я не то хотела сказать!
Я схватила ее за рукав платья, блондинке это не понравилось, и она стукнула меня по руке сумочкой.
Возле подъезда на лавочке сидели два подвыпивших мужика и с любопытством глазели на нас.
– Ставлю вон на ту, в красном, – азартно сказал один.
– Почему на ту? – вяло поинтересовался его приятель.
– У нее ноги мускулистые. Если будет драка, она победит.
Блондинка в самом деле была готова сражаться до победного, однако я обезоружила ее торопливым признанием:
– Я тоже была сегодня на Казанском вокзале со своим донесением. Меня заставляют стучать на собственного шефа. Парень, который забрал мой донос, не ушел, а стал кого-то караулить. Я немного подождала и увидела вас...
Спустя некоторое время мы уже сидели на кухне чистенькой двухкомнатной квартирки и, наклонившись друг к другу через стол, обменивались информацией. Женщину звали Вера Делянина. С ней случилось почти то же, что со мной. Вера работала товароведом в фирме «Креотон», которая, как выяснилось, занималась поставками и продажей в России дешевой индонезийской одежды. Месяц назад ее прямо на улице подхватили незнакомые люди и увезли за город. Вера не знала, где конкретно проходил первый разговор, но на нем тоже присутствовали Шлыков и его подручный по имени Егор. ФСБ интересовалась главой «Креотона» Романом Борисовичем Игнатовым, пятидесятилетним бизнесменом, в прошлом – директором универсама.
– У Ромы есть своя служба безопасности, – рассказывала Вера. – И мне не нужно быть очень ловкой, чтобы водить ее сотрудников за нос. Рома мне доверяет, как себе. Мы работаем вместе уже больше семи
