Серафима широко улыбнулась.
Олег стиснул зубы, чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Своей улыбкой Серафима действовала на него как-то… деморализующе.
– Ты там смотри, поосторожней со звездами-то, – буркнул он. – У звезд обычно бывает кошмарная репутация – один любовный роман за другим. А поскольку ты еще в этом не разбираешься…
– Почему это я не разбираюсь? – искренне возмутилась Серафима.
– Молода слишком. Кстати, сколько тебе лет?
– Двадцать четыре.
– Сколько-сколько?! – Олег так изумился, что даже выронил из рук переданные ему Серафимой ключи.
Почему-то он был уверен, что ей лет восемнадцать, не больше. Ну, в крайнем случае, девятнадцать. А она, оказывается, совсем уже взрослая. Это в корне меняло дело! Тем не менее сдаваться он не собирался.
– Женщины способны совершать глупости в любом возрасте, – нравоучительным тоном сказал он.
– Мужчины тоже, знаете ли, разные бывают, – оскорбилась Серафима.
Она-то думала, что босс будет потрясен, узнав, с кем у нее роман. А он ведет себя, как заботливый папенька. Еще не хватало, чтобы он прочел ей тут лекцию о нравственности.
– Ну, что с тобой поделаешь, раз ты такая умная, – вздохнул Олег.
Серафима недовольно пожала плечами:
– Ладно, вы идите, Олег Петрович, вас там, наверное, ждут. А мой друг сейчас купит сигареты, и мы домой поедем.
– Тогда счастливо. Желаю удачного похода к стоматологу, – небрежно бросил тот и ушел, не оглядываясь.
Спровадив босса, Серафима сначала прогулялась взад-вперед, потом прислонилась спиной к афишной тумбе и замечталась, сложив руки на груди. Почти сразу же возле нее притормозила черная машина. Опустилось стекло, и некто в темных очках хриплым голосом спросил:
– Сколько?
Бесхитростная Серафима, которой и в голову не приходило, что ее могут принять за девушку легкого поведения, ничего не поняла. Она посмотрела на часы и ответила:
– Без пятнадцати девять. – Чего он еще мог спрашивать, кроме времени?
– Дура-то, прости господи, – буркнули темные очки, машина рванула с места и умчалась.
В этот момент к ней подрулил Куракин.
– Ну ты, мать, даешь! – возмутился он. – Ты чего тут встала – нога на ногу? Хочешь, чтобы тебя кто- нибудь снял?
– Чего меня снимать? Я уже пристроена, – гордо заявила Серафима, взяв его под руку собственническим жестом. – Поедем домой и отпразднуем нашу помолвку.
– Голова у тебя забита ватой, – хохотнул Куракин. – Я уж и слова такого сто лет не слышал – помолвка. Но если тебе хочется…
Олег и Даша через окно наблюдали за тем, как Куракин усадил Серафиму в машину, напоследок ущипнув ее за хилый бочок. Они уже давно уехали, а Олег все никак не мог избавиться от мыслей о своей секретарше. Он то и дело принимался рассказывать разные истории, где та была главным действующим лицом. То она не пустила к нему в кабинет налогового инспектора, то ухитрилась дозвониться заместителю министра, который сидел в сауне, то она использовала какой-то дико дорогой почетный кубок вместо вазы для цветов…
К тому моменту, как Даша очутилась дома, она была сыта Серафимой по горло. От досады девушка с такой силой захлопнула входную дверь, что вешалка не выдержала потрясения и обвалилась, обрушив висевшие на ней зонты, пыльники и жакеты.
Поднимая свое добро, Даша заплакала. Это было ужасно несправедливо! Еще недавно она считала себя самой счастливой девушкой на свете – и вот, пожалуйста. Олег думает только о Серафиме, говорит о Серафиме, восхищается Серафимой, переживает за Серафиму… Нет, так дело не пойдет. Этому нужно положить конец.
Даша скинула туфли и, содрав с себя одежду, побросала вещи на диван. Она не отдаст Олега! Как она будет без него? Она уже спланировала всю свою дальнейшую жизнь, и Олег занял в ней центральное место. Все вращалось вокруг него, все ее планы включали только его одного. Он – ее будущее. И она не позволит отнять у себя это будущее. Ни за что!
Даша завернулась в просторный халат и отправилась на кухню. Достала из шкафчика мартини и налила себе полный бокал. С бокалом в руке вернулась в комнату, включила музыку и уселась на диван. Элвис Пресли пел знаменитую «Бессаме мучо», его голос растекался по комнате, на глаза Даши навернулись слезы. «Целуй меня, целуй меня крепко…» – пел Элвис, и Даша чувствовала, как тает ее гнев. «Целуй меня, целуй меня крепко. Как если бы эта ночь была последней»…
Господи, любовь… Люди с ума сходят от любви. Прекрасная мексиканка Консуэла Веласкес написала эту песню, когда еще ни разу не целовалась, ей было всего пятнадцать лет. Она воображала идеального мужчину, в которого могла бы влюбиться. Потом она прославилась, приехала в Голливуд, встретила там Грегори Пека и была потрясена тем, как он похож на ту ее давнюю юношескую мечту. Мужчина-мечта…
Поддавшись порыву, Даша достала диск с фильмом «Римские каникулы», включила изображение и убрала звук. Песня продолжала звучать, черно-белый Грегори Пек двигался и жил на экране. Он был бесподобен. Даша уронила в мартини две сладкие слезы. Люди всегда придумывают для себя сказки – и все эти сказки о любви. Люди сочинили историю о том, что Консуэла Веласкес в свои пятнадцать была безответно и безнадежно влюблена в Грегори Пека и писала свою песню для него. От этой песни весь мир сошел с ума. И когда она приехала в Голливуд, мужчина-мечта влюбился в нее. Их роман был головокружительным, но они расстались, потому что Консуэла не смогла справиться с этой любовью – такой сильной и такой нереальной.
«Боже мой, – думала Даша. – Это так… так великолепно! Пусть даже это сказка. А я? Что же я делаю? Я ведь не влюблена в Олега. Да, он мне нравится, он потрясающий, но… Но я бы никогда не смогла написать для него песню».
Даша прикончила мартини и выключила музыку. Вышла на маленький балкон, откуда открывался чудесный вид – кусочек города, шоссе, а за ним большой парк. В парке горели фонари, их было много, и издалека они казались новогодними гирляндами, запутавшимися в ветвях деревьев. Было прохладно и тихо, только шуршали колеса проносящихся мимо машин.
«И чего это я так расчувствовалась? – подумала Даша, подставляя лицо сонному ветерку, у которого едва хватало сил пошевелить листву. – Не всем людям дано встретить в жизни свою единственную любовь. Многие просто женятся, потому что подходят друг другу – как мы с Олегом. Отказаться от него только потому, что я не пылаю страстью? По-моему, это глупость. Что, если больше никогда мне не попадется кто- то, кто будет таким же умным, добрым и заботливым? И я до конца своих дней буду кусать локти и превращусь в желчную старую деву, гуляющую по вечерам с двумя пекинесами. Ужас».
Даша решила никогда не расставаться с Олегом. Она не отдаст его Серафиме. Надо непременно что- нибудь придумать. Возможно, его стоит увезти от нее подальше. Он упоминал о том, что сто лет не был в отпуске. Что, если уговорить его взять несколько дней за свой счет и махнуть куда-нибудь на море, где все на свете секретарши выветрятся у него из головы?
Да, это была отличная мысль. Даша так вдохновилась, что еще какое-то время не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок и представляя, как они с Олегом улетают из Москвы далеко-далеко… А Серафима остается с носом.
Глава 9
