украшения. И теперь выглядела скромно и строго. Инге, которая кропотливо, год за годом, создавала свой образ деловой женщины, катастрофически не хватало очков и костюма. В коротком платье и ажурных чулках она чувствовала себя неуютно. Григорьеву, напротив, нравилось, когда она одевалась женственно. Впрочем, для него женственность ограничивалась туфлями на шпильках и мини-юбками.
– Боже мой, ну кто мог сделать такое заявление? – раздраженно переспросила Надя.
– Ваш муж, – ответила Таисия, и все сидящие за столом повернулись и посмотрели на Хомутова.
– Илья, – первой опомнилась Надя и расправила плечи, точно нервная учительша, услышавшая неприличное слово. – Что такое ты сказал милиции?
– Что знал, то и сказал, – с вызовом ответил Илья и начал изучать свои остриженные полумесяцем ногти. – После того как Анфиса объявила о своем гипертоническом кризе – якобы он уже на подступе, – я заходил к ней в комнату. Она лежала на диванчике и рассматривала картинки в глянцевом журнале: Я спросил ее о самочувствии, и она ответила, что чувствует себя сносно, только немного позже выпьет одну таблеточку от давления, и этого будет достаточно. «С некоторых пор, – сказала она, – я перестала злоупотреблять лекарствами. Чтобы давление было, как у космонавта, нужно пить настойку боярышника. Если делать это регулярно, лекарства становятся практически не нужны. А я уже три года пью такую настойку».
– К сожалению, она ошибалась, – заметил Стас постным голосом. – Лекарства все-таки нужны.
– А я думаю, – запальчиво возразил Хомутов, – кое-кто не знал, что в своих Больших Будках Анфиса перешла на боярышник и сегодня собиралась ограничиться одной таблеткой! Кое-кто не знал, что она сказала об этом мне!
– Осталось выяснить, кто такой этот «кое-кто», – буркнула Вероника.
– Убийца непременно должен был зайти к Анфисе в комнату, – заявила Таисия, и, услышав наконец слово «убийца», все одновременно вздрогнули, словно ехали в грузовике и их подбросило на ухабе.
– Сейчас невозможно точно сказать, кто к ней заходил, а кто нет, – откашлявшись, заметила Инга. – И в какое время. Я лично зашла спросить как дела. Примерно через полчаса после того, как она прилегла.
– Я тоже, – кивнул Верлецкий, – заходил.
– Ну, ты-то понятно, – махнула рукой Марфа. – Глупо было бы тебе не зайти.
– Почему это – понятно? – тотчас напрягся Григорьев, метнув в Верлецкого взгляд палача, жаждущего начала пытки.
– Да он ведь врач, – заступилась за жениха Вероника. – Он обязан был пойти!
– И что же он врачует? – желчно спросил у нее Григорьев, точно самого Верлецкого не было в комнате.
– Насчет гипертонического криза Анфиса, конечно, преувеличила. Хотя давление у нее действительно подскочило, – мрачно заметил Верлецкий. – Я посоветовал ей выпить то лекарство, которое она принимала всегда. Представления не имею, почему она проглотила столько таблеток.
– Так, выходит, она их не сама выпила? – растерялся Стас. – Надь, а ты к Анфисе тоже заходила?
– Да, – подтвердила она. – Нужно было найти какую-нибудь одежду для... Ну, вы в курсе.
Она выразительно посмотрела на Веронику, а та метнула на нее испепеляющий взгляд и сделалась от негодования ярко-розовой, как кусок ветчины. Башня из волос на ее голове накренилась, придав ей лихой вид.
– Мы посоветовались и решили предложить Веронике красное трикотажное платье, оно в гардеробе Анфисы оказалось самым длинным, – продолжала Надя как ни в чем не бывало. – Ну, конечно. Вероника для него немного толстовата, и рост у нее... как у корабельной сосны.
– Господи, так это вы мне от зависти всучили вместо платья черт знает что! – завела глаза Вероника.
– Это «черт знает что», между прочим, стоит двести баксов, – отрезала Надя. – Дом моды Анциферовой, если кто не разбирается. Анфиса тащилась от этого платья. Я даже добавила денег, так она хотела его купить.
Все повернулись и посмотрели на платье. Оно, вероятно, и в самом деле было красивым, но на Веронике смотрелось потешно – талия оказалась под грудью, а рукава из длинных превратились в укороченные.
– Ну а я, – с вызовом сказала она, – ходила к Анфисе переодеваться. А что мне еще оставалось делать? Раз уж меня посадили радом с такой криворукой особой...
У Нади на лице появилось выражение удовлетворения. Именно она за праздничным столом вылила на Веронику итальянский соус, причем сделала это специально. В тот момент Инга наблюдала за развитием событий с большим интересом и была почти уверена, что второй драки этим вечером им не избежать. Только Григорьев на сей раз останется в стороне, а главными героями побоища станут Верлецкий и Илья Хомутов.
Дело в том, что Надя имела неосторожность сделать Веронике выговор.
– Цивилизованные женщины, – как бы между прочим заметила она, – умеют держать себя в руках. Надо же было умудриться на чужом дне рождения устроить скандал!
– Ваша Инга хотела увести у меня жениха, – коротко ответила Вероника.
– Это не повод закатывать истерики. Я бы так не поступила..
– Да? – ехидно переспросила Вероника.
После чего повернулась к Хомутову, сидевшему от нее по левую руку, и принялась откровенно с ним флиртовать. Вероятно, решила посмотреть, что из этого выйдет. По ее замыслу Надя должна была выйти из себя и таким образом опровергнуть собственные слова.
Флиртовала Вероника откровенно и даже пошло. С каждой минутой осанка Нади делалась все лучше и лучше – спина ее выпрямлялась и наконец стала идеальной, как у настоящей леди. Анфиса, сидевшая напротив, все поняла и постаралась отвлечь ее от происходящего.
– Ты сегодня выглядишь бесподобно, Надечка! – громко сказала она. – Редко встречаются такие женщины: и красивые, и умные. – Она обернулась к Инге и пояснила:
– Надя – настоящий эксперт в банковском деле. Если тебе, Ингочка, потребуется консультация, смело можешь обращаться к ней.
Хомутов между тем по-павлиньи распустил хвост и затоковал. Вероника с довольной физиономией продолжала обрабатывать объект, изредка косясь на вытянувшуюся в струнку Надю.
– Она прекрасный финансовый эксперт, – продолжала Анфиса, беспомощно глядя на наглую Веронику и дурня Хомутова. – Она мне помогла уладить дела.
– Что вы говорите! – подхватила Инга, кося глазом на Верлецкого, который наблюдал за развитием событий с напряженным вниманием.
– Да-да! Надя потрясающий специалист. Она может найти выход из любой ситуации! Вот у меня была...
Договорить она не успела, потому что Надя со злодейской улыбкой на лице сняла со стола соусницу и вылила Веронике на подол итальянский соус. И первая завопила:
– Ой-ой-ой! Какой ужас! Какая я неловкая!
Вероника заверещала, вскочила с места... Хомутов тоже подскочил, и Верлецкий за ним следом... И тут- то Анфиса сказала, что у нее начинается гипертонический криз. Все внимание сразу переключилось на нее. Она ушла в спальню и улеглась на диван. С этого момента к ней по одному потянулись ходоки. Любой из них мог «угостить» ее смертельной дозой лекарства.
Тем не менее все попытки выяснить истину тут, на месте, оказались тщетными. Каждый признавался, что заходил к Анфисе, но, конечно, ее не убивал.
– У Таисии вообще нет мотива для убийства, – заметила Марфа, перед которой высилась целая гора мокрых салфеток.
– Она могла постараться для любимой подруги, – тотчас возразил Хомутов, громко сопя.
Таисия смерила его уничижительным взором и решила, что отвечать – ниже ее достоинства. Тем не менее остальные гости слегка призадумались. Еще часа три они толкли воду в ступе, но только рассердили друг друга и в конце концов разошлись по домам. Напоследок Верлецкий заставил Веронику помочь убрать со стола. Она сопротивлялась изо всех сил, но все-таки сдалась и, кипя негодованием, вымыла посуду.
Весь следующий день Инга ездила с Григорьевым по инстанциям, а ближе к вечеру позвонила Таисии:
