– Откуда его вытащили? – озадачился Болотов.
– Откуда, откуда? Из реки. – Лайма с напряженным вниманием наблюдала за младенческой ногой, которая согнулась в коленке и активно пошевелила большим пальцем.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– А что?
– Возле вашего центра нет реки.
– А-а-а! Ты имеешь в виду того, первого самоубийцу! С ним тоже все хорошо.
– Лайма, а у тебя – все хорошо?
– Чего у меня может быть хорошего? Ой, ты же еще не знаешь, что Соня Кисличенко пропала!
– Пропала? – переспросил Болотов озадаченно. – Кто тебе сказал? Ты уверена?
Лайма подумала, что сейчас он наверняка нахмурился. Он всегда хмурился, когда напряженно размышлял. Из-за этого казалось, что любая возникшая проблема радикально портит ему настроение.
– Я абсолютно уверена. Ее нянька, вся в слезах, притащила ко мне на работу ребенка, и теперь мы с Любой Жуковой его нянчим. И не знаем, что делать дальше. Вообще-то мы заявили в милицию, но все равно... У нас есть Сонина телефонная книжка...
– Я выезжаю, – коротко сказал Болотов.
– Вот за это я его очень уважаю, – пробормотала Лайма и пояснила для Любы: – Ни одного лишнего вопроса. Просто: «Выезжаю!» – и все.
Конечно, он не догадался, что лучше постучать, и принялся жать на кнопку звонка. Петя немедленно проснулся и заревел.
– Чего это он так орет? – удивился Болотов, зарулив в комнату.
– Хочет к маме, – вздохнула Люба и, задрожав нижней губой, жалобно добавила: – А мамы нету.
– Куда же она подевалась? Может, под машину попала? Вы обзванивали больницы? В Бюро несчастных случаев наводили справки? – Лайма с Любой виновато переглянулись. – Ясно, не обзванивали и справок не наводили. Сидели и кусали локти. Ладно, это я возьму на себя. А можно сделать так, чтобы он замолчал?
Болотов пальцем указал на младенца, и тот, на секунду перестав рыдать, уставился на него любопытными влажными глазами.
– Вот. Так гораздо лучше, – похвалил тот. – Гораздо.
В ответ Петя сделал столь глубокий вдох, что его маленькая грудь раздулась, как капюшон кобры. Потом натужился, покраснел и поднял такой ор, что Любины кудряшки немедленно встали дыбом.
– О-о! – сказал Болотов, изучающе глядя на мальчишку. – Придется мне пойти на лестницу.
Он действительно отправился звонить на лестницу и через некоторое время сообщил, что никакого несчастного случая с Соней не произошло.
– По крайней мере в скорбных местах нет ни ее самой, ни ее тела.
Люба украдкой перекрестилась, а Лайма, которая держала ребенка на руках, незаметно перевела дух. С трудом им удалось унять Петю и заинтересовать его плюшевым зайцем с обгрызенным ухом. Он подумал- подумал и активно принялся за второе, а у взрослых появилась возможность обменяться мнениями. Болотов почесал переносицу и спросил:
– А кто видел ее последней?
– Мы с тобой, – взволнованно ответила Лайма. – В пятницу на остановке. Перед тем, как ты решил отправиться на работу.
– Я не сам решил, меня вызвали, – обиженно заметил тот. – Кстати, когда я развернулся и поехал в офис, то посмотрел в сторону остановки. Специально, чтобы проверить, уехала Соня или все еще стоит. Так вот: ее там не было.
– Ты в этом уверен? – недоверчиво спросила Люба. – Ты ведь развернулся и, значит, возвращался уже по другой стороне шоссе. Кроме того, была пятница – машин полно, что ты мог разглядеть?
– Нет, я бы ее увидел, – заупрямился Болотов. – Машин действительно было много, но они еле-еле ползли. Я бы заметил Сонин ярко-синий костюм, уверяю тебя.
– Значит, поговорив с нами, она ушла очень быстро, – задумчиво сказала Лайма. – Ты не помнишь, сколько было времени?
– Отлично помню, – он потер по очереди ясный высокий лоб, потом мужественный подбородок и в заключение аккуратно причесанный затылок. – Когда мне позвонили из офиса, было без нескольких минут семь.
– Выходит, около семи Соня с кем-то встретилась и ушла с тем человеком, – заключила Люба, а прагматик Болотов возразил:
– Или ушла одна. Мы же не видели этого своими глазами.
– В руках у нее был пластиковый пакет, – вмешалась Лайма. – Полагаю, там и лежал фотоальбом. Соня сказала, что встречается со школьным другом, которому должна его отдать.
– А мне ты заливала, что она отправляется к Возницыну!
– Так и есть. Сначала – старый друг, потом Возницын.
– Интересно, для кого она напомадилась...
Люба удивленно взглянула на них, и Лайма пояснила:
– Соня очень хорошо выглядела. Накрасилась, туфли на каблуке надела. Собралась по полной программе.
– Для Возницына, – уверенно заявила Люба. – Она жалела, что его бросила. Возницын – ее тип мужчины. Кроме того, он отец ее ребенка.
– Почему вы в этом так уверены? – пожал плечами Болотов. – Она могла навешать вам на уши лапши.
– Зачем?! – хором возмутились подруги.
– Мало ли. Женщины часто врут просто потому, что им нечем скрасить жизнь. Такая своеобразная романтика. Может, с отцом своего ребенка ваша Соня встретилась в каком-нибудь баре и даже не знает, как его фамилия. Но чтобы вас тронуть, она заявила, что папаша – Возницын. С ним у нее были серьезные отношения, вы его отлично знали и могли ей от души посочувствовать.
– Есть же тесты на отцовство, – возразила Люба. – Нам она могла соврать, но обмануть Возницына ей вряд ли удалось бы.
– А она всем сказала, – подхватила Лайма, – что едет к нему для серьезного разговора. И няньке сказала, и мне!
– Мало ли, что она наплела, – не сдавался Болотов. – Женщина подобна продавцу на восточном базаре: так все приукрасит, что миллион отдашь за старый башмак.
Лайма покачала головой, а Люба, которая меняла извивающемуся Пете подгузник, неуверенно согласилась:
– У нас в самом деле нет никаких доказательств.
– И Возницын говорит, что он с Соней не встречался уже целый год... – растерянно согласилась Лайма. – Очень все это загадочно.
Она рассказала, как предполагаемый Петин папаша прыгнул в реку, держа в руках авоську с булыжником. Подробности преследования пришлось опустить, чтобы не шокировать Болотова.
В этот момент в прихожей прозвенел звонок, и все трое настороженно переглянулись.
– Может, милиция? – пробормотала Люба, мелкими шажками продвигаясь к двери. – Вдруг у них какие- то новости?
Однако за дверью обнаружилась не милиция, а Сонина соседка Поля, которую Лиза с Лаймой знали как особу чрезвычайно болтливую и назойливую. Она постоянно ходила по соседям с целью выяснить, кто чем занят, чем ужинает, что смотрит по телевизору, что новенького приобрел из мебели или посуды. Работала Поля ночной уборщицей и именно таким образом, вероятно, восполняла дефицит общения.
– Привет! – воскликнула она, вытягивая шею, чтобы заглянуть в комнату. – Что это у вас Петюня так голосит? С нянькой воюет? Ишь какой – наизнанку вывернется, а своего добьется! Настоящий мужик растет. Уважаю.
– Сони нет, – невпопад сообщила Люба.
– А где она? – Поля не собиралась уходить вот так сразу. Глаз у нее был наметанный, она точно знала,
