ничего и имеют виллы на побережье. Вот бы и мне въехать в такую виллу и сидеть в ней безвылазно, детей рожать да вязать что-нибудь незатейливое. Кстати! Баба Нюра распустила свою старую зеленую кофту и белый Анин шарф, скомбинировала пряжу и связала тебе гетры для дачи, ей сказали, что сейчас это ужасно модно. В таких гетрах хорошо ходить в фитнес-клуб, но у тебя, по-моему, совсем нет свободного времени, хотя можно было бы купить абонемент, это дисциплинирует. Кроме того, на абонементы бывают скидки, Галя читала какой-то женский журнал, так там к рекламной страничке был прикреплен купон, она его вырвала и положила в сумочку. Она сказала, что если ты надумаешь купить абонемент, она отдаст тебе купон. Правда, он немного помялся – ты же знаешь Галю! По-моему, Колька Кочешков раздумал на ней жениться именно потому, что она такая неаккуратная, у нее вечно все мнется и портится. Хотя, по правде сказать, бывшая Колькина жена, Жанка, нашей Гале в подметки не годилась – у них в квартире была такая грязь, что там даже мыши не выдерживали. Заводились – и сразу же сбегали. А она говорила, что это ей помогают чудесные бельгийские мышепугатели – их нужно включать в розетку, и они пищат так, что мыши уносятся сломя голову. Человеческое ухо этот писк не воспринимает, зато для грызунов он – смерть. Боже! Заговорила про грызунов и вспомнила, что мне завтра к зубному врачу...
Тагиров вырвался от Вали и спрятался в ванной комнате. Потом проскользнул на лоджию, где его отец наслаждался видом из окна, потягивая сигарету. Это был высокий мужчина с хорошей осанкой, каких Мура, Шура и Нюра называют «видными». Тяжелые черты лица компенсировал добродушный взгляд.
– Что это ты такой взбудораженный? – спросил отец. Его расслабленная поза говорила о полном и абсолютном довольстве жизнью. Тагиров прислонился лбом к стеклу и издал долгий стон.
– Иногда мне чудится, что я попал в сумасшедший дом, – признался он. – Или спятил сам, потому что окружающие кажутся мне монстрами.
Отец рассмеялся и похлопал его по плечу:
– Арина сказала, будто Кира планирует выйти за тебя замуж.
– Я знаю. Она уже открыла сезон охоты.
– Охота на мужчин гуманнее, чем охота на львов – добычу принято брать живьем. – Он помолчал и с любопытством спросил: – А она тебе не нравится?
– А тебе? – задал контрвопрос Тагиров. – Только честно.
– Ну... – пожал плечами отец, выпуская дым немощной струйкой. – У нее волосы красивые.
Длинные рыжие волосы Кира считала своим украшением, ухаживала за ними с остервенением, мыла каждый день, отчего они были до невозможности пушистыми и как будто наэлектризованными. Тагиров один раз попытался проверить, не прилипают ли к ним мелкие бумажки, но Кира сочла, что он с ней заигрывает, и эксперимент пришлось прекратить.
– Па, я уже встречаюсь с женщиной, и лучше, если Арина донесет эту весть до каждого члена семьи в отдельности.
– Вон что! – Отец прищурил глаз. – А как ее зовут?
Он сразу интересовался именем, для него имя представляло первоочередной интерес, и он всегда заранее знал, понравится ему Ира, Валя, Света или нет.
– Ее зовут Элла, – с неудовольствием сказал Тагиров.
Узнав от Шелепа, что они с Эллой были влюблены друг в друга, как юнцы, он стал приучать себя к мысли, что его сердце несвободно. Кажется, Элла думала, что это стоит ему усилий, что ситуация его раздражает. Она ошибалась. Его раздражало только то, что в голове его проделали дырку, посягнув на цельность его личности.
– Послушай, отец, – начал он тот самый разговор, ради которого так надолго застрял на семейной вечеринке. – Я ничего не оставлял тебе на сохранение?
– Когда? – рассеянно спросил тот.
– Да когда угодно. Может быть, в последнее время?
– Нет, не оставлял. А что?
– Так. Не могу вспомнить, куда подевал одну вещь.
Отец обеспокоенно посмотрел на него:
– С тобой все в порядке?
И тут прямо у него за спиной раздался набрякший подозрением голос Киры:
– Ты что, решил остаться с женой?
– С чего ты взяла? – удивился он.
– У тебя было обреченное выражение лица.
Кира считала, что обреченным выражение лица у мужчины становится тогда, когда он думает о своей жене. Но, естественно, если
– Кира, скажи, я ничего тебе не оставлял на сохранение – записную книжку или, может быть, кассету с музыкой?
– О! Ну, я бы тебе сама сказала, – ответила та, снова почувствовав почву под ногами.
В этот момент Бригитта, которая пришла проверить, как тут дела, свалилась на пол и принялась кататься по коврику, издавая протяжные вопли. Тагиров рассмеялся и потыкал в нее ногой:
– Посмотри, какая шалунья!
– Она не шалит, Игорек, – оскорбилась за кошку Кира. – Она хочет котика!
– У меня есть на примете один кот, – оживился Тагиров. – Перс. Совершенно роскошное создание размером с телевизор «Рубин». Ах, черт, кажется, он кастрированный.
Протиснувшись мимо Киры, Тагиров принялся обходить родственников по одному, но все отвечали ему, что никаких вещей он им на сохранение не оставлял, никаких телефонов запомнить не велел, никаких ключей от камер хранения у них не прятал. Тагиров приуныл и уселся за стол хмурый.
После тостов, объятий, поздравлений и подарков, которыми завалили именинницу, наступил прозаический момент – обсуждали, кто будет мыть посуду и кто повезет домой пьяную Галю. Галя постоянно говорила, что ей нельзя пить, и всегда напивалась до свинячьего состояния.
– Игорек! – громоподобным голосом объявила мачеха через стол. – Тебе в сумку положили два лотка холодца и утку с яблоками.
– Господи, зачем мне утка? – испугался Тагиров. – Я в ресторане ужинаю.
– Разве в ресторане приготовят утку так, как баба Муся?! – хором возмутились все женщины сразу.
– Нет-нет, конечно... Как я мог даже предположить?.. Мусина утка – это вершина...
Он вырвался на волю с уткой и холодцом и тотчас решил отвезти все это в студию Шелепа. Элла наверняка еще не спит. Наверное, ей будет приятно, что он проявляет заботу. Каково это – узнать, что тебя любил мужчина, который теперь этого не помнит? Надо быть с ней... помягче, что ли.
Он посмотрел на часы и вздохнул. Группа «У» в полночь встречается в своей штаб-квартире. Они обсудят результаты сегодняшнего дня, а потом позвонят ему. Интересно, узнали они что-нибудь новое или нет? На всякий случай, чтобы закрыть тему окончательно, он позвонил жене. Услышав сухое «Алло!», в очередной раз удивился тому, как испортились их отношения всего за один год.
– Послушай, – сказал он, не здороваясь, потому что на его приветствия она отвечала презрительным фырканьем. – Я ни о чем не просил мне напомнить? Возможно, какую-то дату или место...
Его супруга несколько секунд медлила, потом с неудовольствием сказала:
– Это звучит так глупо! Просто какой-то кретинизм.
– Что? – насторожился Тагиров. – Что я тебе говорил?
– У тебя прогрессирующий склероз? Что ты от меня скрываешь? – спросила она тоном оскорбленного достоинства. – У тебя начинается болезнь Альцгеймера?
Господи, хоть бы она прекратила эти свои дурацкие выпады.
– Татьяна! – оборвал он резко. И спросил, отделяя слова друг от друга: – О чем я тебя просил?
Она некоторое время возмущенно дышала в трубку, потом взяла себя в руки и обычным своим обезжиренным голосом ответила:
– Ты просил найти на полке «Анну Каренину» и прочитать то, что ты написал на форзаце.
– Прочитай, пожалуйста, – попросил Тагиров, нервничая так, словно сидел в ракете, которую собираются запускать в космос.
Пока она ходила, он кусал нижнюю губу. Только бы книга никуда не делась! Он отлично помнил, где она
