ценные. А ученые в бешенстве еще и потому, что торговцы теперь придумали толочь марсианские камни в пыль и продавать эту пыль по милиграммам. А им не достается ничего интересного. Все интересное – недоступно.
– Это потрясающий товар, – деловито подвела итог Лайма. – Такого больше нет на Земле. Подделать его невозможно – это раз. Он легко делится на части – это два. И пилится, и режется, и колется. И дорого при этом стоит – три. Цена его, как у настоящей антикварной вещи, со временем не падает, а только растет.
– Подождите! – Корнеев неожиданно вскочил и бегом бросился к окну. – Кажется, они приехали. Скажи им, пусть Гракова сюда приведут, – попросил он Лайму. – Не можем же мы его просто так взять – и отдать! – добавил он таким тоном, точно речь шла о какой-то игрушке. – Нам потом ничего не расскажут!
Лайму всю трясло от возбуждения. Пользуясь тем, что ей на время дали карт-бланш, она действительно попросила привести Гракова к ним в дом.
– Орех нас убьет, когда узнает, что мы разрешили Анисимову слушать все это.
– Я за него ручаюсь, – сказала Лайма. – В конце концов, я собираюсь строить с этим мужчиной серьезные отношения.
– Опять?! – не поверил Корнеев.
– Можно подумать, у меня все так хорошо складывается в личной жизни, – обиделась она.
– Ну, бог в помощь, – пробормотал ее напарник и оглядел Анисимова, как коня, которого собирается купить на ярмарке.
– Чего? – спросил тот весело. – Нравлюсь?
– Упаси господь, – пробормотал Корнеев и поспешно добавил: – Мне Венера нравится.
– Молчи лучше, Ромео, – буркнул Медведь. – Ни на минуту нельзя одного оставить...
Сначала в комнату вошли два мужика в штатском, как их называли во все времена и при всех режимах, потом Граков, потом еще два человека в штатском. Преступника, так сказать, взяли в «коробочку». Впрочем, он не выказывал никаких признаков неудовольствия. Был полностью одет, чисто выбрит и как всегда самоуверен.
– Ах, Лайма, – сказал он и улыбнулся, показав свои сахарные зубы. – Как же я в вас обманулся!
– А как я-то в вас обманулась, – ответила она в тон, пристально глядя на него.
Поверить в то, что этот потрясающий мужчина уложил трех человек, было трудно.
– Садитесь, – предложила она.
Граков охотно сел на стул, а люди в штатском остались стоять позади него. Двое передвинулись и встали по бокам. Он не обращал на них ровным счетом никакого внимания. Получилось, что Лайма и Степан оказались прямо друг напротив друга, а остальные невольно попали в «массовку». Впрочем, так было правильно, потому что именно Лайма догадалась о том, что Леночку убил Граков. Она знала, как он это сделал и почему не попался.
– Вы расскажете нам, как все произошло? – спросила Лайма равнодушным тоном.
Она была готова к тому, что он откажется. Начнет высмеивать ее, замкнется в себе или выберет другую тактику поведения, которая не даст им возможности поговорить о случившемся. Однако Граков удивил всех.
– Я готов признать свою вину, – спокойно сказал он. – И буду сотрудничать. Я понял, что поддался порыву и совершил зло. Я понесу за него ответственность.
– Да уж, придется, – заметил Корнеев. – Вы убили трех человек!
– Я убил Леночку, – отрезал Граков. – Остальное можно считать несчастным случаем.
– Два несчастных случая подряд? Лейтер и Шашков, верно?
– Шашков увидел меня в лесу, в своем окопе, и решил, что имеет дело с конкурентом. Он бросился на меня, я стал защищаться и случайно ударил его по голове крепче, чем следовало. Он умер еще до того, как я успел оказать ему помощь. Это я просто довожу до вашего сведения. Чтобы вы не считали меня зверем. От своих слов позже откажусь – доказать их нельзя.
– И вы утопили его в Дурном озере, – утвердительным тоном сказала Лайма.
– Откуда такие сведения?
– Метод дедукции. Слышали? Я увидела, что Сашин садовник делает террасы из «блинов» от штанги. Он сказал, что саму штангу у хозяина украли, и «блины» он ему поэтому подарил. Я совершенно случайно соотнесла эту штангу с той гантелью, которой мы с тобой, – она обернулась к Корнееву, – мерили глубину озера. Гантель утонула, а что, если штанга тоже? Я подумала: каким образом можно было украсть штангу с участка, который охраняется сигнализацией? Наверняка все местные знают об этом, и никто не полезет воровать такую дребедень. Хозяин должен был это понимать. Первое, что должно было прийти ему в голову, когда он не нашел штангу на своем месте, это, что она валяется где-то на участке и рано или поздно найдется. Но нет – хозяин отдает «блины» садовнику Саши, причем насовсем. Значит...
– Он знает, что штанга не найдется, – закончил за нее Медведь.
– Вот именно. К штанге он привязал тело – это очень удобная штука, согласитесь, и утопил в озере, – вставил свое замечание Корнеев.
– Вы бегали домой за грузом, верно? – спросила Лайма с какой-то даже жалостью в голосе.
– А вы бы не побежали? – шевельнул бровью Граков. – Я подрался с огромным мордоворотом и случайно убил его.
– Ну, это еще посмотрят, случайно или нет. Если, конечно, тело найдут в этом озере. Теперь что касается Лейтера.
– Это тоже был несчастный случай.
– Ничего себе – несчастный случай! Лейтер упал на стоявшую перед подъездом машину. Значит, он не просто выпал, он вылетел из окна! Вы его толкнули! Как вы в гостиницу пробрались?
– Прикинулся иностранцем. Это для меня не составило труда. А наши на иностранцев до сих пор иначе, чем на своих, реагируют. Считают их высшей расой. Раньше так было, потому что каждый иностранец был богаче русского. Вот и осталось это подобострастное отношение к ним как пережиток прошлого.
– Лейтер приезжал к вам в качестве посла от НАСА?
– А, так вы уже знаете!
– Что его интересовало?
Граков закинул ногу на ногу и обхватил коленку руками. У него был такой вид, словно он собирается на дипломатический прием и вот случайно задержался из-за каких-то глупостей.
– Я дружен с архитектором, который проектировал коттеджи, – сообщил он. – Однажды я был у него в гостях, и парнишка, его сын, показывал мне своих рыб. На дне аквариума я увидел небесного странника. Кое-как выпросил его у мальчонки: с виду-то метеорит – камень неинтересный. Он сказал, что нашел эту штуку недалеко от поселка, там, где раньше окопы были.
Я немедленно купил дом в Богодуховке и принялся за поиски. Возможно, здесь прошел метеоритный дождь. Представляете, какие это деньги? Никто ничего не понимает в метеоритах, кроме меня. Я один хозяин здешних мест. И все деньги тоже будут мои. С Гюнтером не придется делиться.
– Тебе не хватало денег? – сочувственно спросил Анисимов, радуясь, что Граков не спрашивает, с какой стати он сидит здесь и задает вопросы. Пусть думает, что он тоже из «этих».
– Не хватало, ясное дело. Кому их хватает? Первый метеорит мы с Гюнтером нашли случайно. Он поразил нас тем, что в него вплавились полудрагоценные камни, и вид он имел совершенно невероятный. Это произошло еще в те времена, когда считаться богатым в России было опасно. Мы договорились с Гюнтером, что лицензированием и продажей камня займется он сам. И за это получит денег на пять процентов больше. С тех пор так и пошло. Поняв истинную стоимость камней, мы начали заниматься только охотой за ними.
– Гюнтер еще снимал, – напомнил Корнеев.
– Он делал это по инерции. Весь его азарт был направлен на поиск небесных странников.
– Почему вы искали метеориты именно в пустынях? – не утерпел и спросил Медведь. – Там ведь так жарко.
Он был любопытен, как ребенок, и часто со своим любопытством не справлялся. Потом начинал стесняться, что задает лишние вопросы, и краснел.
