пасущееся в стороне овечье стадо. Пастуха я не заметила, видать, дремлет где-то в тенечке. Да, на месте местных волков, я бы тоже зевать не стала, а еще жалуются, что распоясались. Следить надо лучше!
Я извернулась, выбирая из хвоста застрявшие колючки. Грай помялся и стыдливо утопал за ближайшие кусты.
Притоптывая в нетерпении, сгрузила сумку, стянула рубашку, нательный ремень и, развесив все на ивовых ветках, двинулась к воде. С прибрежного ила сорвалась гудящая стайка слепней. Встревоженный насекомые с удовольствием ринулись на мой вспотевший круп, пытаясь отгрызть кусочек поаппетитнее . Отмахиваясь, я поспешила окунуться. Водичка приятно струилась вдоль разгоряченного тела, смывая усталость и накопленную грязь. Скорее всего, на дне били холодные ключи, потому как в приятно- прохладную воду порой вплетались совсем ледяные нити.
Стянула ленту, намочив волосы, и вспомнила, что оставила в кармане рубашки мыльный корень.
Только я собралась за ним вернуться, как в кустах неподалеку что-то хрупнуло. Слух у меня ненамного, но острее, чем у человека, и именно он позволил мне различить чуть слышный восторженный шепот.
– Во девка! Гля, какая!
Хм. Вряд ли «кустовый посидельщик» общается сам с собой. Значит, их как минимум двое. Стараясь не выдать себя, я медленно зашла еще на полшага в воду, скрываясь по шею.
Кусты недовольно засопели.
– Спряталась. А ты видал, какие? Ух!
Честно говоря, я была весьма польщена. Ибо от «ух, какие!» моя фигура была далека, как куры от полета. Взяв в наследство матушкину стать и широту, я получила еще и почти полное отсутствие груди. Были, конечно, в этом и свои плюсы. По крайней мере, не приходилось, как остальным женщинам подвязывать ее при работах, чтобы не мешала. Рубашка, опять же, застегивалась не топорщась. Правда и парни внимания почти не обращали, но не больно-то и надо! А вот мужики, судя по всему, забрались на гляделки позже, чем я зашла в воду и любовались в полной уверенности, что я девица. Нет, ну девица конечно, только на четырех ногах-то. А наблюдать за голой кентаврой вряд ли охотники найдутся. Подтверждая мои догадки, кусты вздохнули: «Эх, вот еще бы сзади на бабу посмотреть»
Нехорошо ухмыляясь, я потопталась, поворачиваясь к берегу. Посмотришь сейчас! На все четыре копыта посмотришь, а то еще ими и получишь, дабы неповадно было подсматривать.
Изображая саму беспечность, я потянулась, высматривая, в каких точно кустах засели мои поклонники. Есть! Ветви ближайшей ивы как-то странно колыхались, как будто их прижимали вниз, пытаясь укрыться в зелени.
Захрустело, видно, мужики устраивались поудобнее. Раздался сдавленный шепот:
-Да тихо ты. Видать, выходит.
Сгруппировавшись, я скакнула и, набирая громкость в боевом кличе, понеслась в сторону берега. Ивовые ветки резко взлетели вверх, представив мне двух опешивших от такого сюрприза мужичков. Правда, любовались они на мое явление из пучины речной недолго. Ровно до того момента, как узрели лошадиную часть. Надо отдать глядельщикам должное, соображали они быстро. Нескольких секунд мужикам хватило, чтобы представить последствия встречи с разъяренной кентаврой, подобрать челюсти и с воплем рвануть в разные стороны.
Когда я выскочила на берег, их уже и след простыл. Лишь у самой кромки воды сиротливо валялись пяток яблок, видать, любители голых девок устраивались здесь всерьез и надолго. Догонять было лень, да и наверняка в испуге они уже пролетели полпути до деревни. Хотя, желание наподдать каждому по пятой точке копытом было очень велико. Ну, по крайней мере, теперь десять раз подумают, прежде чем за бабами подглядывать.
Только я успела с аппетитом вгрызться в подхваченное с земли красное яблочко, как подлетел встревоженный травник.
– Что стряслось, ты кричала!?!
Пришлось резко прикрывать грудь локтем.
– Кричала, но уже все. Сама справилась, – заявила я, откровенно рассматривая травника.
Прибежал он голышом, второпях прикрывая причинное место смятой в комок одеждой. При виде Граева синюшного тельца с яркими ниточками вен, напрашивалось сравнение со щипаным цыпленком. Не загорает он совсем, что ли? Хотя где травнику в чащобе загорать? А шрамов не видно. Нет. Точно не рыцарь!
Поймав мой пристальный взгляд, парень ойкнул и нырнул за куст, одеваться.
– Так что было-то?
– Да так, – я полюбовалась на яблочный огрызок и зашвырнула его в воду, – любители на голых девиц поглазеть в кустах устроились.
– И как? – травник начал подхихикивать. – Поглазели?
– Не догнала, бегают хорошо, – я вздохнула, – Грай, я домоюсь пойду.
Пока парень одевался и искал, в каких кустах оставил башмаки, я успела вымыться, изведя половину мыльного корня на волосы. Коса до пояса мне никогда не грозила, но то, что было сейчас на голове, выгорев на солнце и напитавшись дорожной пылью, больше всего напоминало белобрысое мочало.
Ленточку я, конечно, упустила. Отжав волосы, выбралась на берег. Надевать на мытое тело потную рубаху очень не хотелось. Содержимое карманов как раз уместилось на широком лопушином листе. Кое-как замотав грудь тельным ремнем, я огляделась в поисках травника.
– Грай! Ты где? Башмаки нашел?
– Нашел! Иду!
На мое счастье у парня еще остался кусок мыльного корня. Забравшись по круп в воду, я простирала рубаху. Сам травник от стирки отказался, сославшись на то, что к вечеру одежда все равно испачкается.
Тут же на берегу перекусили и даже подремали в тенечке. По возвращении в деревню, Грай спровадил меня к корчмарю, а сам сбежал, сославшись на дела. Не знаю уж, какие дела могли быть в незнакомой деревне, но к тому моменту, как он вернулся, я успела одуреть от безделья и развлекала себе попытками что-то нарисовать копытом в дворовой пыли.
Поужинав и погуляв по деревне, пока не разойдутся последние завсегдатаи, вернулись в корчму. Травник поднялся в комнату наверху, я устроилась прямо в зале. Столы к вечеру сдвигали в один угол, и места для меня было предостаточно. Сразу заснуть не получилось.
Из-под двери противно тянуло сквозняком. Оглядевшись, я поднялась и заткнула щель стянутой со стола скатертью. Интересно, днем я тут скатертей не заметила. Для дорогих гостей их что ли корчмарь бережет. Передняя правая, не дававшая о себе знать целый день, к вечеру разнылась не на шутку. Пришлось топтаться кругами, разминая ногу. К ночи запах кушаний подвыветрился, но духота переползла с улицы в корчму и мешала дышать.
Подцепив пальцем раму, приоткрыла окно. В зал сразу хлынул свежий воздух со сладковатым запахом ночных цветов. Ветер донес знакомый уже переливчатый вой. Вот ведь дурная у кого-то собака! Вой оборвался на самой заливистой ноте диким испуганным взвизгом. Кажется, голову ночному певцу таки скрутили. И правда, волки тут обнаглевшие. Задвинув щеколду я устроилась поудобнее на дощатом полу и, наконец, задремала.
P.S.
* Дага – Кинжал для левой руки. Имеет вид короткой, не превышающей в длину 50-60 см, колюще- режущей шпаги с узким клинком и усиленной гардой..
Глава 8
Не потерять, не упустить на грани возвращения что-то важное. Ускользает, пропадает, тает
