– Я Васий, голова местный. А вы путники, откель будете и за какой надобностью в наши края?
– Да вот, к морю путешествуем,– спутник набрал побольше воздуха, приосанился…
В течение следующих десяти мину, я с удивлением узнала, что Грай обедневший дворянин, давший ветрам обет, о коем не смеет распространяться, но который требует его похода к морю. Что я, его верная спутница, спасенная от разбойников, и ныне преданная всей душой, и даже соглашающаяся возить его верхом. И что по пути мы были ограблены злобными татями, и лишь милость ветром привела нас к таким добрым людям, в такое гостеприимное селение.
Староста, видимо впечатлившись пламенной речью, проявил к нам такое расположение, что я даже слегка удивилась. Пока он, по-приятельски приобняв травника, беседовал с тем о дороге и опасностях на оной встречающихся, во дворе споро накрыли столы. Из погребов появились домашние соления, квашения, копчения. Откуда-то потянуло запахом свежеиспеченного хлеба и жареного мяса. Словно по магиковскому мановению, во двор начали стекаться гости, все как один крепкие мужички. Парню определили место во главе стола, рядом со старостой. Я встала возле спутника, стараясь особо не топтаться, дабы кому на ногу не наступить, или крупом не зацепить.
Мужики расселись и того быстрее, словно каждый день тут на праздник собирались. С наивеликим участием расспрашивая, нас с травником принялись наперебой потчевать блюдами и подливать в стаканы ядреной клюквенной бражки. Женщины и ребятня с любопытством таращились из-за забора, наблюдая за трапезой.
При таком пристальном внимании, кусок в горло не лез, а в глубине души все сильнее крепло ощущение, что что-то тут не так. Увы, попытки озвучить подозрения уже изрядно подвыпившему спутнику, успеха не принесли. Грай лишь отмахивался и громовым шепотом вещал, что лишь его красноречие позволило нынче наслаждаться компанией таких прекрасных людей как Березовяне, Березчане, Березовцы… Короче, жителей Березовки!
В конце-концов, я махнула на спутника рукой и постаралась, по мере сил, расспросить соседей по столу о море и кратчайшем пути в ближайший портовый город.
Момент, когда травник начал произносить тост я за беседой упустила, и дернулась лишь на встречный вопрос старосты:
– Ну если по душе вам и еда и питье, и мы вам как родные стали тогда, может подсобите в деле-то одном важном? В ответку уж?
Мужики так хищно подались вперед, а староста так выжидательно уставился на парня, что я почувствовала себя мышкой, опрометчиво польстившейся на дармовой сыр.
-Да запросто, – захмелевший Грай рубанул рукой воздух. Что угодно, хоть сейчас! А что делать-то?
Дверца мышеловки с громким щелчком захлопнулась.
Как ни странно, доставать добычу никто не спешил.
-Дыть, не в подпитии же о делах разговаривать, – увильнул от ответа староста,– Вот с утра, на трезвую голову и обсудим!
Травника такой ответ полностью удовлетворил, и веселье продолжилось с новой силой.
Вокруг уже сгущались синие сумерки и на столе заняли свое место, разгоняющие темноту, яркие масляные светильники. Хотя нужды в них особой не было, в таком состоянии, когда душа добавки просит, кувшин с брагой мужики не потеряли бы и в кромешной тьме.
Я же стакан отодвинула сразу. Давешнего похмелья в Круже, хватило на то, что бы отбить вкус к медам и бражке, кажется, на всю оставшуюся жизнь.
Движения гуляющих становились все развязнее, а речь все сумбурнее. Ощущать себя единственной женщиной за столом было в тягость, и я начала поглядывать в сторону предполагаемого ночлега. Наконец, не дожидаясь, когда пьяных мужиков начнут растаскивать по домам, откланялась и, спотыкаясь впотьмах, двинулась к указанному для ночевки сенному сараю. Спутника обещал приютить сам староста. Конечно, немного тревожно было бросать парня одного в незнакомом месте но, с другой стороны, раз дела на утро отложены, неужто не переночует? Не съедят же они его, в конце концов?!
За пределами не защищенного высоким забором двора, плечи сразу зябко охватил ветер. Я поежилась, запоздало сообразив, что следовало бы и одеяло какое-никакое у селян выспросить, дабы всю ночь от холода не дрожать. Увы, возвращаться было лень, да тем более справедливо догадывалась, что мужики вряд ли оторвутся от выпивки и побегут для меня что-то разыскивать.
В придорожных кустах сонно стрекотали кузнечики, над верхушками дальнего леса поднимался желтый рогатый месяц. Жители уже разошлись по домам и лишь от оставленного застолья доносились какие-то тягучие завывания. Прислушавшись, поняла что это «Кабы я богато жил». Обычно довольно залихватская песня в исполнении нестройного хмельного хора, звучала на редкость заунывно и погано.
Об одеяле пришлось пожалеть еще раз, когда я уже гнездилась, устраиваясь ко сну. Сарай оказался добротным и крепким, но внутри все равно гулял холодный сквозняк, проникая не иначе как через малюсенькое окошко под самой крышей. Наконец, закопавшись почти целиком в сено я пригрелась и задремала.
Разбудило морочье, с такой яростью рванувшееся изнутри, что в первые минуты после пробуждения я лежала онемевшая с вытаращенными глазами, как рыба молча хватая ртом воздух.
Возможно, это меня и спасло.
Чужое присутствие ощутилось почти сразу. Как в страшном детском сне, когда к тебе подкрадывается нечто ужасное, а ты не можешь даже закричать. Что-то ловко двигалось в темноте сарая, словно принюхиваясь к уснувшей кентавре. Вот хрустнула под неосторожной ногой солома, а вот на мгновение быстрая тень заслонило проникающий из окошка под крышей лунный свет. Окошко? Только тут мне стало по настоящему страшно. Если до того, вполне можно было заподозрить рядом подгулявшего селянина, или даже пускай татя ночного, то этот незваный гость спокойно пробирался не только по полу, но и по стенам. И к людям явно не относился, ну если только с гастрономической точки зрения. В голове не кстати закружилось: «Не переночует что-ли? Не съедят же они его? Не съедят… Не съедяттт….»
Откуда-то взявшаяся уверенность, что у «гостя» на меня виды, в качестве позднего ужина, с каждой секундой лишь крепла. Будто в ответ на страх, по телу поползло знакомое тепло и вокруг, в пространстве заискрились цветные пульсирующие нити.
Когда через несколько секунд, со стены на круп рванулась рычащая тень, я встретила ее во всеоружии. Словно ловчей петлей, перехватила на подлете и как паук коконом начала обматывать нитями визжащую и брыкающуюся тварь. В ответ, запястья сжало нестерпимым холодом и от неожиданности я, в первый момент, чуть не упустила добычу.
На смену страху пришел залихватский задор и яростное любопытство. Вот сейчас спеленаю покрепче, подтащу поближе и посмотрю, что за Свиева скотина мне спать не дает. Ах, ты еще вырываться? А вот так?
Словно плетью, я перетянула по кокону ярка-алой полосой, вложив всю имеющеюся жгучую злость. Пленное существо издало пронзительный вопль и затихло. Осторожно докрутив кокон, я опустила его на пол, и уже теряя сознание, поняла что перестаралась. Жизненных сил не осталось даже на то, что бы осторожно лечь. Ноги подогнулись, и я кулем рухнула на устланный соломинками земляной пол.
Глава 31
– Не Свия себе!!!
Голос травника полнился таким неподдельным удивлением, что я даже попыталась разлепить глаза, дабы посмотреть, что его так впечатлило.
– Это что? Кто!? Какого Свия?!! Где Итка?
К удивлению добавилась изрядная доля тревожного негодования.
– Где, я спрашиваю?!!
Я все силилась проснуться и ответить спутнику, но сознание заволакивало туманом и звуки долетали
