30 раненых, и «Якумо», внутри которого разорвавшийся снаряд убил 22 человека и произвел большие разрушения.
На кораблях Камимуры, по японским данным, было 44 убитых и около 100 раненых, а по другим источникам, только на одном из крейсеров, «Ивите», выбыло из строя 70 человек. Флагманский крейсер эскадры Камимуры получил около 20 пробоин. Участник сражения японский лейтенант Сакура писал: «В этом генеральном сражении, если можно так назвать его, наши суда пострадали весьма серьезно; не было ни одного, которое не имело бы пробоин и следствием их крена».
Уровень военно-морского искусства японского флота, показанный им в боях, по-прежнему оставался невысок. Флагманы и командиры кораблей японских эскадр были слабы в тактике. Разбитые на отряды японские силы действовали разрозненно, без какого-либо взаимодействия, не решаясь, за исключением первого отряда, приблизиться к русской эскадре даже на расстояние выстрела и оставаясь, по сути дела, зрителями на всем протяжении боя. Сам Того в очередной раз оскандалился, так и не сумев провести грамотно ни одного маневра. Имея большой эскадренный ход, он дважды умудрялся потерять боевое соприкосновение с русской эскадрой. Не смог Того правильно оценить и использовать благоприятную обстановку, сложившуюся после выхода из строя «Цесаревича» и расстройства боевых порядков русской эскадры.
Только бездарность и нерешительность адмирала Витгефта и адмирала Ухтомского позволили японцам выйти победителями в этом сражении.
1-я Тихоокеанская эскадра, бывшая к началу войны ненамного слабее японского флота, через полгода боевых действий, потеряв-один броненосец из семи и несколько малых кораблей, перестала существовать как организованная морская сила. Это во многом определило ход дальнейших событий не только под Порт-Артуром, но и всей войны. С этого времени японцы получили возможность беспрепятственно пополнять и снабжать свои армии как под Порт-Артуром, так и во всей Маньчжурии.
Глава 6
Первые штурмы крепости
Порт-Артур не успел оправиться от поражения своей эскадры, как на сухопутном фронте зашевелились японцы. Ясно, они хотели воспользоваться тем тяжелым чувством, которое вызвали у гарнизона и населения крепости возвращавшиеся в гавань корабли эскадры. В ночь на 1 августа началось наступление. Теперь бои разыгрались на левом фланге крепости, у горы Угловая, сопок Трехголовая, Боковая и в предгорьях хребта Панлушань. Ноги, совсем недавно закончивший с большими потерями операцию против передовых позиций русских, не случайно начал атаки с левого фланга. С захватом этих позиций он окончательно по всему фронту выходил к главному рубежу русской обороны. Кроме того, этим отвлекающим ударом он рассчитывал оттянуть людские и материальные резервы обороняющихся от северо-восточного участка, где впоследствии намечал нанести основной удар. Против четырех рот 5-го полка и Квантунского экипажа, а также трех охотничьих команд с четырьмя орудиями была брошена 1-я дивизия генерала Матсумуры с приданными ей частями 1-й резервной бригады. Поддерживала пехоту 2-я артиллерийская бригада и дивизион тяжелой артиллерии.
Силы были неравны. И все-таки шесть ночных атак на Трехголовую и Боковую не увенчались успехом. С утра началась усиленная бомбардировка русских позиций, которая с небольшим перерывом продолжалась до обеда. Потом японцы вновь, не считаясь с потерями, пошли на штурм. Опыт предыдущих боев ничему не научил Ноги. Тактика действий его войск не изменилась: массированный артиллерийский обстрел, а затем пехота густыми цепями, а иногда и не разворачиваясь в цепи, идет в атаку. К концу дня части 1-й дивизии все-таки захватили Трехголовую и Боковую, но большего достичь не смогли. Многочисленные атаки на Угловую и Панлушань закончились безрезультатно, а ведь на горстку русских войск наступало три полка пехоты при поддержке 50 орудий.
Ноги так и не осуществил задуманного. Русские не только не сняли сил с других участков, но и не позволили японцам полностью захватить предгорий горы Высокой. Обескураженный командующий осадной армией начал подумывать о новой перегруппировке сил. Ноги понимал, что идти на штурм основных позиций сейчас — значит понести огромные потери при весьма сомнительных шансах на успех. Но в Токио думали иначе. Главная ставка, видя усиление Маньчжурской армии Куропаткина, в преддверии Ляоянского сражения потребовала в кратчайший срок взять крепость. Кроме того, японский генштаб продолжали беспокоить корабли Порт-Артурской эскадры.
3 августа пришел приказ о немедленном захвате крепости. В тот же день Ноги зачитал командирам своих дивизий диспозицию на сражение. По плану японским войскам предлагалось: силами двух пехотных дивизий захватить наконец горы Угловую и Длинную, продолжая наступление в направлении горы Высокой; две пехотные бригады — 1-й и 9-й дивизий — атакуют на севере редуты Водопроводный и Кумирнинский; одна бригада наступает в стык между 2-м и 3-м фортами; 11-я дивизия наносит удар по форту № 2, батарее литера Б и Куропаткинскому люнету с дальнейшей задачей захвата Большого Орлиного Гнезда, Митрофаньей горы и выхода в тыл укрепления № 3 и форта № 3.
Все было готово к началу штурма. Но Ноги сомневался. На совместном совещании командующего осадной армией и Объединенным японским флотом было принято решение направить в Порт-Артур ультиматум с требованием сдачи крепости без боя. Японцы, конечно, не рассчитывали на то, что ультиматум будет принят, скорее, они преследовали цель припугнуть защитников Артура.
3 августа впервые за последние две недели на сухопутном фронте установилась полная тишина. Как бы сопутствуя событиям, природа тоже смилостивилась, и непрекращающаяся уже который день изнурительная жара сменилась теплым обильным дождем. Сразу посвежело, воздух очистился от одуряюще приторного запаха сгоревшей взрывчатки и разлагающихся трупов… В 9 часов 30 минут утра с Водопроводного редута заметили группу японских всадников с белым флагом. Через полчаса майор Ямооки, офицер японского генштаба, передал русский текст ультиматума и вернулся в расположение своих войск.
Доставленный в штаб крепости ультиматум еще сравнивали с текстом на японском языке, а в кабинете Стесселя уже собрался весь руководящий состав. Самого генерала еще не было. За длинным столом, покрытым зеленым сукном, сидели, разбившись на группы, генералы и адмиралы. Кондратенко и Белый оживленно беседовали с Ухтомским. В стороне насупился вечно недовольный чем-то Фок. В углу тихо переговаривались Смирнов и Григорович. Прибывший Стессель, зычно поздоровался с собравшимися и сразу начал читать:
«Господину воинскому начальнику Российской армии в Порт-Артуре. Имеем честь представить следующее: блестящая оборона Порт-Артура заслужила восхищение всего мира. Однако, будучи окружен с суши и моря превосходящими силами и без надежды на выручку, он в конце концов не может не пасть, как бы ни были талантливы военачальники и доблестны русские солдаты…»
Стессель остановился, обвел всех многозначительным взглядом и, выдержав паузу до конца, продолжил:
«… Наша армия готова к штурму, а когда это случится, судьба крепости будет решена. Поэтому во избежание лишнего кровопролития, во имя человечности, мы предлагаем вам начать переговоры о сдаче. В случае вашего согласия благоволите сообщить о том до десяти часов завтрашнего дня, то есть семнадцатого августа тридцать седьмого года, Мейдзи.
С совершеннейшим почтением:
Генерал барон Ноги, командующий осадной армией, адмирал Того Хейхациро, командующий блокирующим Порт-Артур флотом».
Генерал закончил чтение и выжидательно уставился на сидевших за столом. По глазам присутствующих на совещании командиров он без труда прочел ответ на свой немой вопрос…
На следующий день Ноги получил ответ русского командования: «Предложение сдать крепость, как
