— Что случилось? — прошептал Ларри.
— Кто-то идет, — выдохнула она.
— Креспи?
Она прислушалась и покачала головой. Шаги остановились на площадке.
— Я не буду открывать, — прошептала она испуганно.
— Это покажется странным, ведь все знают, что вы всегда дома…
Через мгновение в дверь постучали.
— Ответьте, не открывая, что отец еще не вернулся, — прошептал Ларри, — что вы не знаете, где он, и что он не разрешает вам никого впускать в квартиру.
Она неохотно пошла к двери. Он слышал, как она говорила с кем-то, не открывая, потом вернулась.
— Это парень, купивший «тополино», — сказала она тихо. — Кажется, машина не заводится. Я сказала, что папа еще не пришел, но, поскольку он хотел подождать его на улице, сказала, что он вернется не раньше завтрашнего дня. Он ушел в ярости, говоря, что за восемьдесят тысяч лир она могла бы и завестись.
— Ничего не понимаю, в Палермо она прекрасно работала! Вы спросили его имя и адрес?
Она пожала плечами:
— Он не пожелал мне сказать.
Домитилла осторожно подошла к окну.
— Он идет через двор, широкими шагами, не оборачиваясь. Вот он прошел ворота, и теперь я вижу только его спину…
— Через некоторое время я выйду посмотреть, чтобы на улице никого не было.
— А если он будет ждать?
— Тогда я проверю его документы и прикажу идти прочь. В конце концов, в городе комендантский час, он не имеет права находиться на улице! На всякий случай подождем еще немного.
Он сходил на кухню, собрал апельсиновые корки, сунул их в карман и вернулся в комнату, к трупу. Амброджио, распростертый на паркете, с которого были убраны все осколки стекла, казался обескровленной жертвой какой-то мрачной неаполитанской трагедии, населенной рейтарами, бретерами и наемными убийцами. Домитилла начала ловко заворачивать тело в полосатое покрывало, на котором еще можно было прочесть полинявшую надпись «Город Милан».
— Так назывался корабль, на котором он плавал на Шпицберген, — пояснила девушка.
— Знаю, — отрывисто ответил Ларри.
Когда Амброджио превратился во что-то длинное и белое, словно парившее над полом в полумраке комнаты, они снова попробовали его поднять. Но он, как им показалось, стал еще тяжелее, чем был до неожиданного визита покупателя машины, словно они израсходовали на последнего часть своей силы. Домитилла не смогла удержать ноги Амброджио, и они упали на пол. Ей показалось, что перед тем, как отправиться в небытие, отец решил еще попортить им кровь, и она расплакалась.
— У нас не хватит сил, — простонала девушка.
Черная лестница была такой узкой и крутой, что они с трудом смогли спустить свой груз на второй этаж. Задыхаясь от тяжести, Домитилла прислонилась к перилам.
— Я слишком устала, больше не могу, — прошептала она, повернувшись к Ларри.
— Этого-то я и боялся, — сказал он. — Послушайте, я взвалю его себе на плечо и донесу сам! Идите вперед и показывайте дорогу.
— Я придумала кое-что получше, — сказала девушка так, словно ее посетило вдохновение. Она быстро достала из кармана пальто ключ и открыла дверь квартиры дона Этторе.
— Вы уверены, что там никого нет? — прошептал Ларри.
— Дон Этторе каждый вечер в одно и то же время ходит пешком из «Гамбринуса», а Джанни сейчас гостит у матери в Салерно. Честно сказать, мне пришло это в голову несколько минут назад.
Оставив спеленатый труп на лестничной площадке, словно мешок с грязным бельем, она потянула Ларри за собой в кухню Креспи. Он удивленно замер — настолько изобилие медных кастрюль, поблескивавших в полумраке, величественные печи и полки, уставленные фаянсом и стеклом, отличались от нищенского помещения, которое они только что покинули.
— Идите за мной, — шепнула девушка. — У нас не так много времени, уже вечереет.
Просторные комнаты, через которые они проходили, были, как ему показалось, обставлены массивной мебелью и увешаны большими барочными картинами, которые тем не менее не могли скрыть ни трещин в стенах, ни общей запущенности квартиры. То тут, то там на толстых коврах валялись куски штукатурки, большая часть мебели покосилась и держалась с помощью стопок книг. В этом загроможденном лабиринте девушка двигалась уверенно и грациозно. «Да, она здесь, кажется, бывала часто», — с горечью подумал Ларри.
— А наверху так пусто… — сказал он.
— Вы еще не все видели! В этой галерее было полно фарфора, но двенадцатого июля от бомбардировки рухнул фриз, и все разбилось, абсолютно все. Джанни очень расстраивался, собирая осколки, а у дона Этторе был такой вид, словно его это не касается: так он был поглощен своими вычислениями.
Ларри нахмурился:
— Вычислениями?
— Он математик, — ответила Домитилла таким тоном, словно говорила о чем-то само собой разумеющемся.
Она уверенно направилась к маленькой, расположенной немного в стороне гостиной, в которой портьеры были задернуты, словно комната все время оставалась нетронутой и запертой, как музей. Девушка зажгла свечу, и из темноты выступило множество застекленных шкафов и круглых столиков на одной ножке, заставленных веерами и эмалевыми шкатулками.
— Вот, — сказала она.
Ларри непонимающе на нее взглянул.
— Хоть раз посмотрите не на меня, — сказала девушка. Прямо перед ним, под охраной двух кресел, похожих на те, что он видел в кабинете у Пола, стоял портшез, дверцы которого украшали амуры и цветочные гирлянды. Ему на минуту показалось, что Домитилла хочет показать ему место, где лежит письмо Мэри Шелли.
— Неподходящий момент, — сказал он.
— Очень даже подходящий! Он легкий, и мы без труда перенесем его.
Он удивленно уставился на девушку:
— Перенесем кого и в чем?
— Его, — она показала рукой в сторону двери, — в портшезе. У нас не меньше двух часов, мы даже успеем вернуть портшез на место.
— Вы хотите сказать, что мы понесем тело вашего отца в этом! — ошеломленно произнес Ларри. — Но, Домитилла, мы сейчас не разыгрываем представление, как было тогда, когда синьор Креспи катал вас в фиакре! Быть может, он хотел вновь почувствовать аромат прошлого, но наше положение достаточно серьезно, и мы должны из него выпутаться. Кроме того, времени у нас очень мало, хотя вы так не думаете. С недавних пор я не верю в то, что все возвращаются вовремя.
— У нас нет выбора, — ответила она. — Мы спустились только на один этаж, а я уже без сил. Мы легко пронесем его по парадной лестнице. Кроме того, этим портшезом пользовались во время карнавала в Кастель-дель-Ово, и отец говорил, что это совсем не тяжело.
— Кто сидел внутри?
Она отвернулась.
— Мама в костюме Принцессы моря. Это было задолго до моего рождения, можно сказать, в другой жизни.
Ларри двинулся в сторону кухни.
Они с таким трудом донесли тело Амброджио до маленькой гостиной, что Ларри понял, что не смог бы сам дотащить его до кустов. Силы его были на пределе. Они оставили тело в галерее, вынесли небольшой легкий портшез и открыли дверцы. Внутри витал тонкий запах древнего склепа. Когда Ларри усаживал необычного пассажира на обитое бархатом сиденье, ему вдруг почудилось, что тот еще жив и вот-вот
