— Помедленнее, сержант, — сказал Ларри после очередного резкого поворота. — Дорога плохая, и мы можем повредить портшез. Мы не спешим.
— Разве? Театр что, никогда не закрывается?
Ларри небрежно взмахнул рукой.
— Там есть постоянные дежурные, — ответил он, не вдаваясь в подробности.
Подъезжая к площади Плебесцито, машина замедлила ход. Несмотря на комендантский час и светомаскировку, на фасаде палаццо Реале светилось несколько окон, и Ларри вдруг испугался, что его узнают приятели, которые так некстати могут выйти из офицерской столовой или кафе «Гамбринус». Почудилось даже, что его окликнули по-французски из старого дансинга, превращенного в солдатский клуб.
— Высадите нас у церкви, — попросил Ларри. — Нам останется только перейти площадь.
— Посмотрите, какой ветер, господин лейтенант. Будто снежная буря в самом сердце Милуоки!
— Вы из Милуоки, сержант?
— Да, господин лейтенант, и хочу поскорее туда вернуться!
Ларри краем глаза осматривал окрестности театра. К счастью, из многочисленных питейных заведений, расположенных по соседству с площадью, никто не выходил. За резными стеклами «Гамбринуса» светились огни ацетиленовых ламп. Джип свернул направо и остановился у колоннады театра. Вокруг не было ни одной живой души.
— Кажется, здесь никого нет, — удивленно заметил сержант.
— Вижу…
— Разве они не обязаны были вас дождаться? Кругом темно…
Ларри с тревогой отметил, что к сержанту вернулась прежняя подозрительность.
— Скорее всего они ждут меня внутри, — сказал он уверенно. — Ладно, давайте выгружать реквизит. Помогите мне, синьорина, — обратился он к девушке по-английски.
Домитилла пыталась по выражению его лица понять, что ей делать дальше. Он подошел к ней и не глядя помог выйти из машины. Четверо солдат подхватили портшез и понесли к колоннаде. Ларри с тревогой заметил, что от тряски тело Амброджио сонно клюет носом. Он быстро повернулся к командиру отряда:
— Ну, спасибо вам за помощь, сержант. Если я вас когда-нибудь встречу, то найду способ отблагодарить.
— Удачи со спектаклем, господин лейтенант.
Сержант сел за руль джипа, но не трогался с места, желая убедиться, что театр открыт и Ларри с грузом добрался до места назначения.
— Когда же он уедет, черт его побери? — заволновался Ларри.
Чтобы успокоиться, он протянул руку через решетку, возвышавшуюся перед входом, и стал громко стучать в дверь. Через некоторое время он с облегчением увидел, что в театре зажегся свет. Дверь приоткрылась и появился старик сторож, одетый в широкий плащ с капюшоном, похожий на монашеские одеяния из «Фра Диаволо»54. Ларри тотчас же сделал знак сержанту, что тот может ехать, но бдительный сержант, удивленный медлительностью старика, не двинулся с места, а, напротив, высунулся из окна, чтобы посмотреть, как будут развиваться события.
— Signor usciere55, я привез портшез и манекен для «Дон Жуана», — громко сказал Ларри по-английски, показывая на стоящие у тротуара автомобили. — Переведи, Домитилла.
Девушка нахмурилась.
— Ма…
— Переводи, черт возьми, — выдохнул Ларри. — Громко скажи: лейтенант привез портшез.
Она, запинаясь, повторила фразу.
— Какой портшез? — спросил ничего не понимающий сторож.
Повернувшись к сержанту спиной, чтобы тот не видел, как он достает удостоверение войсковой контрразведки, Ларри приказал, не повышая голоса:
— Военная полиция, откройте.
Испуганный сторож тотчас открыл решетку. Втроем они внесли портшез в вестибюль, и Ларри с облегчением услышал, как машины тронулись с места и уехали.
— Мне никто не говорил о том, что должны привезти портшез, тем более в такое время, — сказал сторож. — Я сейчас узнаю.
Он уже потянулся к трубке внутреннего телефона, как на Ларри снизошло озарение.
— Это носилки из палаццо Сатриано, которые мы должны вернуть в палаццо Реале, — заговорил он по- итальянски. — Грузовик не мог прийти раньше, простите, что потревожили вас.
— Но вы не в палаццо Реале, а в театре «Сан-Карло»! — воскликнул старик и приветливо добавил: — Ваша ошибка вполне объяснима, дворец совсем рядом, за этой же оградой. А что в портшезе? — спросил он, подойдя ближе.
— Кажется, манекен, — небрежно ответил Ларри.
— Я помогу вам, — любезно произнес сторож. — Девушка выглядит утомленной, я донесу манекен…
Под взглядом Ларри Домитилла очнулась.
— Спасибо большое, но я совсем не устала, — быстро проговорила она.
Решительно взявшись за ручки портшеза, они, пятясь, вышли из театра и очутились на колоннаде. Было темно и ветрено. Прямо перед ними висела еще довоенная афиша:
ДЖИЛЬДА ДЕЛЛА РИЦЦА
в опере
Виниенцо Беллини
«СОМНАМБУЛА»
Ларри возмущенно указал девушке на афишу:
— Это вы сомнамбула! Еще немного, и он пошел бы с нами!
Они облокотились на покрытую лаком крышу носилок, слабо поблескивавшую в лунном свете.
— Зачем вы согласились, чтобы грузовик привез нас сюда? — тревожно прошептала она. — Сейчас все было бы уже кончено, а портшез стоял бы в маленькой гостиной… Что нам теперь с ним делать? Дон Этторе уже вернулся домой!
— А как, по-вашему, я должен был поступить? У меня не было выбора! Вы что, не видели, как сержант крутился вокруг нас? Отказаться от его предложения значило только укрепить подозрения! В любом случае, раз нас видел патруль, нам уже нельзя было оставлять тело в парке, в нескольких десятках метров от дома… Это значило бы расписаться в том, что эти парни без колебаний назвали бы преступлением…
— Ну почему мы наткнулись на этот патруль?.. — простонала она. — Минуту назад на улице никого не было. И что нам теперь делать?..
— Начнем с того, что поскорее уйдем отсюда, — ответил Ларри. — Пойдем по улице, ведущей в порт, там по крайней мере мы не рискуем с кем-нибудь встретится.
Она вдруг разозлилась:
— Вы что, хотите сбросить его в воду, как труп моряка, умершего в открытом море? А если там недостаточно глубоко? А если портшез всплывет и его найдут? Все сразу узнают, откуда его украли… Дон Этторе знает, что у меня есть ключ от его квартиры… Меня попросят опознать тело! Меня будут допрашивать, чтобы узнать, что произошло, и я не смогу соврать… Я даже не сумею объяснить, как у меня хватило сил… сил, чтобы сделать такое…
Ее речь становилась все менее связной и торопливой, и Ларри испугался, что у нее снова начнется истерика. Девушка гневно погрозила кулаком белой фигуре в портшезе и крикнула:
— Колдун проклятый! Я уверена, что он перед смертью наслал на нас порчу этими словами о гусях! Он только это и умел! После всего, что творил он и его гнусные приятели, никто бы не удивился, что его убили напротив его собственного дома, и я не имела бы к этому никакого отношения… А теперь… Я не хочу, чтобы меня обвинили… Мой отец… Люди скажут, я убила собственного отца… Они никогда не узнают, что мне пришлось пережить…
Она рыдала. Почти инстинктивно, пытаясь успокоить девушку, Ларри обнял ее за плечи и почувствовал,
