— А что, если пойти в его гараж? Туда, где он хранил все это барахло из полярных экспедиций… Никто об этом месте не знает. Он туда давно не ходил, но я знаю, где ключ.
— У меня такое впечатление, что вы всегда знаете, куда люди кладут ключи, — заметил Ларри. — А где находится это убежище?
— На холме Вомеро. Надо подняться на фуникулере и пройти несколько шагов по улице Чимароза. Слева, прямо в стене большого дома, будет узкий проход, тупик. Дойдешь до конца и увидишь гараж. Я буду там в два часа, даже раньше.
— Дон Этторе знает это место?
— Нет.
— Хорошо, там мы сможем спокойно решить, что нам делать дальше, — отрывисто произнес Ларри.
Он понял, что нельзя ее сейчас оставлять одну, и довел до начала крутой улочки, по которой они спустились к порту. Девушка дрожала всем телом. Невидящим взглядом она посмотрела вокруг и прислонилась к крепостной стене. Казалось, ее лицо высечено из камня еще в те времена, когда городом правили короли Анжуйской династии. Крепко сжатые губы навсегда скрыли тайну, которую никто не должен был узнать. Он немного помедлил, кивнул ей и торопливо ушел.
5
Подходя к газетному киоску на площади Муниципио за номером «Маттино», Ларри вспомнил строфу из Шелли, ритм которой, как ему казалось, соответствовал его собственной неверной походке: «Я задыхаюсь, падаю, дрожу и умираю!»
Он со страхом вглядывался в заголовки на первой полосе, чувствуя, что почва готова в любой момент уйти у него из-под ног. Но в газете, на первый взгляд, не было ничего, имеющего хоть какое-то отношение к событиям минувшей ночи: ни сообщения о всплывшем из черной воды портшезе, похожем на венецианскую похоронную гондолу, ни рассказа о грозном призраке адвоката Сальваро, разгуливающем по молу и осыпающем проклятиями собственную дочь. Немного успокоившись, Ларри уже более твердым шагом переступил порог величественного здания и поднялся в читальный зал. Часы при входе показывали восемь, и служащие мэрии еще не появились на своих рабочих местах. Ларри с минуту пристально и недоверчиво смотрел на циферблат: восемь — столько же было на часах театра «Сан-Карло», когда сторож открыл им дверь. Ему вдруг показалось, что время стремительно сжимается, и он почти удивился туманному рассвету, который наступил как обычно. Сейчас Домитилла, должно быть, уже собирается спуститься к дону Этторе, чтобы сообщить, что отец не вернулся домой. «Только бы она не проговорилась», — подумал Ларри, вновь охваченный трьвогой.
— Господин офицер…
Ларри вздрогнул. К нему приближался старый служащий, настолько похожий на сторожа из театра, что Ларри решил было, что это один и тот же человек.
— Лейтенант Хьюит? Это со мной вы говорили вчера утром. Акты гражданского состояния Неаполитанского королевства в вашем распоряжении, но большая часть архивов еще в подвалах. Я велел поднять для вас регистрационные книги за тысяча восемьсот девятнадцатый и тысяча восемьсот двадцатый годы.
— Премного вам благодарен, — ответил Ларри по-итальянски и протянул купюру достоинством в двадцать лир, которую служащий без лишних церемоний положил в карман.
Между тем Ларри чувствовал, что его продолжают внимательно рассматривать, и опять занервничал. В конце концов, может быть, старик действительно служит сразу в двух местах? А что, если он признал в нем одного из вчерашних носильщиков?
— Итак, где же… — начал он.
— Простите, вы, случайно, не работали здесь перед войной?
— Ну и память у вас! — воскликнул Ларри.
— Я даже помню, что вы писали книгу о каком-то английском поэте, который жил в Неаполе…
— Мне тоже кажется, что я вас узнал, — ответил Ларри, стараясь скрыть облегчение.
Служащий пожал плечами:
— Не знаю, так ли уж необходимо иметь хорошую память в наше время, синьор. Я много дал бы за то, чтобы забыть все те годы, что прошли после нашей последней встречи.
Ларри задумчиво кивнул. «Какое прекрасное сочетание фатализма и доброжелательности, свойственное всем неаполитанцам, несмотря на перенесенные страдания! И как Пол этого не замечает?» — подумал он.
— Я воспользовался случаем, чтобы проверить некоторые данные, касающиеся моего тогдашнего исследования, — уточнил он.
Служащий пропустил Ларри в украшенный лепниной читальный зал с длинным столом.
— Я сяду на свое прежнее место, — сказал Ларри, направляясь к столу.
— У вас усталый вид, лейтенант, — сказал старик с видом заговорщика, достойным Амброджио, словно только что заметил осунувшееся лицо молодого человека. — Хотите чашечку неаполитанского кофе, как в прежние времена?
Ларри замер в изумлении:
— Как, у вас есть кофе?
— Теперь появилась возможность его доставать, — прошептал старик. — У меня даже найдется немного сахара. Я предлагаю вам это потому, что вы в какой-то степени наш завсегдатай, хотя между вашими посещениями и проходят годы.
— Заранее благодарю за кофе, не могу отказаться. Он и впрямь напоминает мне о первой поездке в Неаполь, и кроме того, этой ночью я почти не спал.
Он тут же пожалел о последней фразе, но его собеседник думал о другом.
— Не стоит предавать это огласке, так ведь? — прошептал он.
— Предавать огласке что?
— Что у нас есть настоящий кофе.
Ларри похлопал старика по плечу и прошел на свое место. Два тяжеленных фолианта с гербами Неаполитанского королевства ждали его на краю стола. Ему казалось, что он находится в каком-то другом мире, совсем непохожем, как он подумал с сожалением, на тот, в котором он жил тогда, когда открывал эту книгу в последний раз и был влюблен в юную Ливию Бергатини.
— На вашем месте в течение многих месяцев сидел старый профессор, изучавший родословную неаполитанского поэта Марчелло Мачедонио56.
Ларри поднял голову. Служащий принес на подносе, покрытом кружевной салфеткой, кофейник и сахарницу. Было видно, что ему хочется поговорить.
— Меня поразило, что он так заинтересовался Мачедонио, — продолжал старик. — Правда, в Неаполе было не так уж много поэтов.
— А Леопарди? — укоризненно напомнил Ларри.
— Ах да, конечно, — виновато ответил служащий. — Так вот, бедному профессору занятия генеалогией не принесли удачи.
Ларри налил кофе в фарфоровую чашку — как давно он этого не делал! — с наслаждением вдохнул божественный аромат и сделал несколько маленьких глотков. «Это поможет мне прийти в себя», — подумал он. Служащий молча стоял рядом и, казалось, ожидал, что Ларри проявит интерес к его рассказу или хотя бы похвалит кофе.
— Восхитительно, — сказал Ларри, протягивая старику еще одну двадцатилировую купюру.
— На здоровье, — ответил тот, ничуть не смутившись. — Вам не интересно, что случилось с профессором?..
— Я как раз собирался об этом спросить.
Старик сделал движение, будто вонзал нож в сердце.
— Убили, — произнес он театральным тоном. — В полдень, прямо на Корсо. Я уже приготовил для него документы, а тут… Я ушам своим не поверил. Такой культурный и обходительный человек… Это было во время войны. Конечно, говорили разное. Прошел слух, что он больше интересовался предками членов
