— Сержант Абрамзон по вашему приказу прибыл!
— Мойша, объясни старшему лейтенанту всё, а мне пора в военкомат на совещание.
И, попрощавшись со мной, капитан отбыл на нашей единственной машине, старенькой «полуторке». Проводив глазами комбата, сержант Абрамзон повернулся ко мне и скорбно поинтересовался:
— И что мы будем делать?
Я не успел еще очухаться от военкомата, где мне почти мгновенно оформили все документы, но на три часа затормозили, потому что не могли правильно оформить триста рублей, выданные мне в НКГБ. Оклад денежного содержания мне, положили по должности, восемьсот рублей, но вот оставшуюся сумму выдать не могли. Отпускать меня, тоже не отпускали. Бухгалтер долго ворчала, что вот ходят тут всякие, деньги получают где попало, а отчетность потом нарушается. В общем, выбравшись, я никак не мог понять, идет война, или нет? Впрочем, когда, человечество решило что деньги нужно считать, то сразу появились люди, для которых отчетность на первом месте. Такие, и во время Страшного суда потребуют отсрочки, потому что у них еще годовой баланс не закончен. Так что на риторический вопрос я мог только рявкнуть:
— В армии служить!
До вечера я строил батальон. Выяснив, что сержант Мойша был делопроизводителем в конторе «Заготзерно», я быстро назначил его каптенармусом и потребовал список части. Немного, успокоившись, посоветовал ему самому подобрать старшин рот и отправил за командирами рот. Оба младших лейтенанта отгребли от меня по полной программе. Для начала я напомнил им, что в отличие от комбата и меня, они — кадровые командиры Красной Армии. И та анархия, что сейчас творится, это в первую очередь их вина!
— Почему до сих пор нет списков рот, где командиры взводов!? — вновь рассвирепел я, — Вы чего, товарищи командиры, ждете? Или вам немецкий орднунг в лагерях военнопленных нужен? Я не спрашиваю с вас за батальон, но у себя в ротах порядок можно было навести! Что значит, облвоенком, обещал прислать комвзводов? Пускай присылает, назначенные вами пойдут к ним в заместители!
Достал часы из кармана, щелкнул крышкой:
— У вас полчаса, нет, час. В пятнадцать ноль-ноль жду списки рот и фамилии командиров взводов, отделенных тоже! Можете идти.
Устало сев за стол, притянул к себе тощую папку с бумагами по батальону. Так-с, что у нас тут? Выписка из протокола обкома партии об организации ополченского батальона, приказ облвоенкома о призыве из запаса капитана Шнитко А. И., и назначение его командиром батальона. Накладная, на получение оружия со складов Западного особого военного округа. И на накладной свирепая резолюция военинженера, фамилия неразборчива, «Винтовок нет, пулеметов нет, патроны не дам!» Мда-а. И, это все. Батальон сформирован неделю назад, и по-прежнему представляет собою спичечную фабрику «Молния», из персонала которой и пришли почти все добровольцы. Мне захотелось взвыть, но тут в дверь поскреблись.
— Войдите!
На пороге нарисовался сержант Абрамзон:
— Товарищ старший лейтенант…
— Ага! — воскликнул я. — Входите, сержант. Вы-то, мне и нужны.
Немного растерявшийся Мойша вошел и быстро доложил:
— Товарищ старший лейтенант, ваш приказ выполнен! Кандидаты на должности старшин рот подобраны! Списки рот составляются.
— Хорошо. Надеюсь, сержант Абрамзон, вы понимаете, что в случае чего будут действовать законы военного времени? Можете не отвечать, я вижу что, понимаете. Давайте разберемся с бумажными делами, ваш опыт очень пригодится.
Занятие канцелярщиной — работа еще та. Главное, что когда комбат вернулся, у нас уже было что-то напоминающее воинскую часть. По крайней мере, дневальный уже кричал: «Батальон, смирно!» За что потом получил на орехи его непосредственный начальник. По уставу положено кричать только «Рота, смирно!» Капитан немного ошалел, а когда я доложил, что во время его отсутствия происшествий не случилось, он смог только промямлить «вольно» и побрести за мной в канцелярию. Впрочем, тут же остановился, и подозвал к себе обоих комиссаров, так и стоящих у входа. На большее его уже не хватило, и заниматься стайкой девчонок уже я отправил Абрамзона.
— Вот, знакомьтесь. Политрук Запейвода. Младший политрук Ященко. Будут у нас политической работой заниматься.
Держась за бок, капитан присел на стул. На лбу у него выступил пот.
— Что с вами, товарищ капитан? Вызвать санитара? — встревожился я.
— Отставить, — отрезал комбат, — санинструктор уже не поможет, мне ещё неделю назад, надо было в Минск ехать на операцию. Так что, уже поздно. Придется тебе, старший лейтенант, принимать командование, тем более за этих полдня ты сделал больше, чем я за неделю.
Младший политрук все также мялся на входе, в отличие от старшего, уже усевшегося на стул возле стены. Пришлось, приказать ему войти, и закрыть дверь. Он, команду выполнил, но как-то с неохотой. Я пригляделся и, пришел в совершеннейшее уныние. «Комсомолец, вернее как их сейчас называют, кимовец, что ли?» — поставил диагноз — «Чистая голова, горячее сердце, ходячий цитатник. Дай-то бог, чтобы ошибся. А то хлебнем мы горя, с этим двоевластием».
Потом посмотрел на второго, и встретил его уверенный, и слегка насмешливый взгляд. Пригласив и, Ященко присаживаться, стал докладывать комбату о том, что сделано, и что сделать не смог. Внимательно выслушав, капитан, сказал, что завтра с утра отправится выбивать оружие, тем более, что уже получен боевой приказ. С этими словами, он достал из планшета конверт с сургучной печатью, дал рассмотреть её целостность всем нам, и только потом вскрыл. Приказ был ясен, точен, и невыполним. Заступить, на охрану мостов, не допускать, пресекать, решительно и бесповоротно. Замечательно, а из оружия у нас «ТТ» у комбата и наган у меня. Я промолчал, капитану с политруком я бы может и высказался, но этот «Вьюнош с горящим взором» мне не нравился. Вместо этого, приоткрыл дверь и, подозвал дежурного по роте. Приказав вызвать командира первой роты, вновь закрыл дверь, и вернулся к столу:
— А что это за девчата с вами приехали?
Капитан устало улыбнулся:
— А это наша, медсанслужба. Один военврач и, три медсестры.
Попытался припомнить военврача, и не смог. Что-то очень юное, в необмявшейся форме, а петлички не рассмотрел. Политрук поднялся, и сказал:
— Я пройду по расположению, надо парторганизацией заняться. Да, заодно и младшого возьму с собой, пускай с помощниками партии разберётся. Мы, пока в военных делах смыслим маловато, тоже ведь из запаса.
Неожиданно подал голос товарищ Ященко:
— А почему у вас до сих пор портретов вождей в казарме нет?
Мы дружно уставились на него, старший закатил глаза, и решительно дёрнув своего помощника за рукав, официальнейшим голосом вновь испросил разрешение покинуть помещение.
Я взглянул на командира, но тот закашлялся и нагнулся будто бы за упавшей ручкой. Подозрения мои, превратились в уверенность, на должность младшего политрука нам сплавили, какое-то чудо.
— Идите, — разрешил я, — очень надеемся на вашу помощь. В том числе, и, с портретами.
Влетевший в открытую дверь, младший лейтенант, чуть не столкнулся с комиссарами, но увернувшись, обратился к капитану:
— Товарищ капитан, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту?
— Обращайтесь.
— Товарищ старший лейтенант! Командир первой роты Полесского добровольческого батальона, младший лейтенант Коломыец по вашему приказанию прибыл!
Я вопросительно взглянул на комбата и, дождавшись его кивка, ответил:
— Товарищ младший лейтенант. Вам поручается ответственное задание. Завтра в девять ноль-ноль вы, со своей ротой заступаете на охрану железнодорожного и автомобильного мостов через реку Припять. Так что приказываю, подготовить караулы, назначить старших, оборудовать места отдыха, организовать горячее питание и обязательно создать рубеж обороны. Особое внимание уделить, противовоздушной обороне и, особенно, противодействию возможному десанту врага.
