мошенничества становится понятной. Прибежали к писарю два человека с одного корабля, сказали, что с разных. Писарь их записал и выдал медальки. По прибытии медальку передали команде самозванца, так как к самозванцу было сложно добраться. И как мне это доказывать?
– А что может сказать капитан, пришедший на Соловки двадцать четвертым?
– Ничего не могу сказать, не было уже никого.
Интересно, тоже в сговоре или действительно не видел. Надо будет на разрыв во времени между ними посмотреть, как до списка дойду. Ну а сейчас-то что делать? Вон как на меня начинают подозрительно смотреть. Надо чем-то атаковать, никакой обороны.
– Господа, утверждаю, что этот корабль не мог прийти первым, будучи на Соловках двадцать третьим. Для этого он должен был на возвращении с Соловков обогнать двадцать два судна. Теперь спрашиваю всех остальных, видели ли вы, как вас обгонял этот галиот?
Капитаны кто пожимал плечами, кто отрицательно крутил головами. Но задумались все. Надо давить дальше.
– Теперь посмотрите на это судно и скажите, могло ли оно вообще обогнать ваши суда?
Разноголосица, шум, толмач не успевает переводить, но общий смысл, как и ожидал, сводился к одному – «чтоб меня, да эта калоша…» Даю нарасти возмущению и поднимаю руку.
– А теперь расскажу, как было дело.
И рассказал. И про приказчика, и про мои домыслы о номере двадцать два, и как медалька, по моему мнению, попала к экипажу самозванца. Закончил мыслью, что правду можно вытрясти только из самого самозванца и его команды, и сам этого делать не хочу из политических соображений. Также намекнул, что правду может сказать еще и двадцать второй капитан, и заодно было бы интересно, как они с самозванцем приз делить собирались. Капитаны ушли на галиот, я остался курить на пристани.
Думаю, и эта страничка закрыта. А вот если бы все капитаны были в сговоре, то дело бы не выгорело. Однозначное обвинение в подыгрывании и вместо всемирной славы – всемирное порицание. Петр такого мне точно не спустил бы. Был бы козлом отпущения для задабривания иностранных дворов – мол, это все он, гад, полномочия превысил, ну и… Сказочно повезло, проскочил по краю пропасти в очередной раз.
Дождался подтверждения моих подозрений от вернувшихся капитанов и их заверений, что «Орел» победил честно. Обещал отдать самозванца и предложил им самим решать судьбы двадцать второго и двадцать третьего капитанов, но только при условии, что они смогут выполнить контракт на доставку балласта.
Больше этот вопрос меня не интересовал. Теперь надо на уровне дать бал, с объявлением победителя соответственно, с расчетами по ставкам и капитанами первой десятки и провести аукцион. После этого пулей в Вавчугу. Теоретически можно было не торопиться, задачу минимум выполнил, и время больше не поджимало. Но ведь интересно же!
Но просто так меня капитаны не отпустили. Для начала передо мной встал, напыжившись, двадцать второй капитан и толкнул речь. Посмотрел на толмача, тот помялся и перевел вкратце, что капитан считает себя оскорбленным подозрениями и вообще считает меня бякой, которую с удовольствием нашинкует своей зубочисткой.
– Он меня на дуэль вызывает, что ли?
Спросил у толмача, тот закивал. Другие капитаны не вмешивались, дело чести, видите ли. Ничуть не сомневаюсь, что он меня нашинкует. Мне хоть и показывали, за какое место надо шпагу держать, и даже гоняли с ней, но в свои силы на этом поприще не верил ни на грош, а отсутствие уверенности – это уже поражение.
Спросил у толмача правила, тот сказал, что сам не знает, у нас, мол, не принято так отношения выяснять. Морду набить или за бороды потаскать, всегда пожалуйста, а саблями махать не принято.
Пошли к капитанам за разъяснениями, оставив двадцать второго гордо стоять на причале в одиночестве. Капитаны наперебой стали меня просвещать. Что такое дуэль, конечно, представлял, но тут важны нюансы. Вычленяя из переводов толмача зерна нужной информации, сделал вывод. Один вызывает, второй говорит, где и на чем. Отказаться можно, но с первого снимают все обвинения, если таковые были. Более того, выбирающий оружие не обязан заботиться, чтобы такое же оружие было у противника. Противник пусть сам о себе заботится или использует что есть. А как же тогда фильмы, где предлагали парные шпаги или пистолеты? Наверное, до такого изящества это протыкательство еще не дозрело. Вот и славно – трам-пам-пам – есть вариант.
Кстати, а если предложить на пушках с пятнадцати метров картечью, это будет считаться дуэлью? И вообще, в плане общего развития, а дуэли на пушках были? Опять у меня нервное хихиканье пробивается. Иду обратно к двадцать второму и через толмача сообщаю ему, что будем стреляться из пистолей со ста шагов прямо тут, на пристани, только схожу домой за зарядами к своему оружию. Если не попадаем с двух выстрелов, сокращаем дистанцию вдвое, и так до попадания, после которого один из нас вести дуэль уже не сможет.
Удивил двадцать второго знатно, он-то видел меня порезанным на ленточки. На его возмущения, что пистоли так далеко не стреляют, сообщил – мои стреляют. А его пистоли – это его проблема. Оставил двадцать второго дозревать, пошел за патронами. Всю дорогу ругался с совестью, ну да, убийство чистой воды, и что? Лезть к нему с зуботычкой, которой не владею с детства? У меня тут еще дел полно!
Получить патроны оказалось не так-то просто. Тая наотрез отказывалась давать, ссылаясь на то, что сам ей так приказывал делать. А говорить, зачем они мне понадобились, я не хотел. Попрепиравшись чуток, решил не давить на девушку, похвалил ее за усердие и пошел обратно на пристань, по пути завернул на наши склады и обобрал морпехов. Что мешало сразу пойти на склады? Ведь ближе до них было! Вот что значит шаблонное мышление.
Капитаны ждали меня тесной кучкой, уже, видимо, все обсудили и просто ждали.
Подошел к этой кучке, продемонстрировал пистолет, попросил через толмача смотреть за землей под стеной гостиного двора, до которого было шагов двести, и пальнул. Фонтанчик земли заметили, что вызвало очередные разговоры. Сказал, что готов и можно начинать. Но не тут-то было. Двадцать второй опять выступил с речью, из которой толмач сделал краткую выжимку.
– Он извиняется и признает свою вину. Готов откупиться.
На этих словах толмач аж облизнулся.
Пришлось опять обращаться за разъяснениями к капитанам. Действительно может. Ну и славно, не так тяжело на душе будет. А ведь у него неплохой фрегатик, раз двадцать вторым пришел. Теперь уже моя жаба облизывалась.
Но мое предложение вызвало бурю возмущения даже среди капитанов. Упорно торговались. Как на дуэль вызывать, так они джентльмены – а до добра дошло, стали купцами. С сожалением понял, что фрегат как откуп не пройдет. Перешли к денежной торговле. Что! Мне, царскому ставленнику, князю, можно сказать, сто талеров. Ну, жмоты! Пойдем стреляться!
Остановились на выкупе в пятьсот талеров. Для меня это была капля в море, но торговался из принципа. Теперь-то все, надеюсь? Кстати, капитаны, а он ведь свою вину признал, теперь он ваш! Попрощался со всеми, напомнил о вечернем бале и пошел контролировать готовность.
Но не дошел. На подворье уже ждала делегация наших купцов, похоже дозревших до кораблей. Пошли всей кучей в дом Бажениных, у меня там все бумаги лежали. Поговорить как следует не получилось. Дал им тезисы, общие виды и обсчет вложений. Обсчет был завышен, мало ли что всплывет при строительстве. Обсудили кратко, отдал бумаги, и разошлись готовиться к вечеринке.
Бал получился. Настроение у всех создалось праздничное, никто не вспоминал обид от поражения. На «Орле» уже успели побывать все капитаны и признавали, что такому кораблику проиграть не грех. Количество заказов на макеты стало умопомрачительным, впору останавливать верфь и всех сажать за моделирование.
К счастью, большинство дворян согласилось ждать сувенира до следующего лета, и даже прийти торговать многие обещали. Значит, и в следующем году будет много кораблей, не так как в этом, но много. Реванша никто не попросил, видимо, рассчитали шансы. Такой небольшой разрыв в финише между «Орлом» и остальными был в основном из-за неопытности и малочисленности команды. Попроси они реванша в следующем году, порвем как Тузик грелку. Так что затаились пока, макетов ждут, и кто-то наверняка по ним построит корабли. Ну, обеспечу вам макеты! Будете всю дорогу кормой воду тянуть.
