случайность, то ли немцы нас так рассортировали – грузовики двигались по четырём полосам, и таможня осматривала сразу четыре машины.
Я видел, как Лысый направил свой грузовик на длинную яму, в которой уже сидели два немца в зелёных комбинезонах с длинными фонарями в руках. Грузовик остановился над ними. Лысый суетливо выскочил из кабины, расшнуровал заднюю стенку фургона и снова метнулся к кабине. Влез и тут же выскочил обратно уже с документами в руках.
– Чего дёргается, чего суетится? – недовольно пробормотал Водила и сказал мне: – Ты, Кыся, давай лежи тут. Я сейчас… Только документы на груз предъявлю и паспорт покажу. Лежи, плюй в потолок.
Водила обстоятельно сложил все свои бумаги в красивую кожаную папку (Шура всё мечтал купить себе такую, да денег не было…), опустил противосолнечный козырёк, куда было вмонтировано небольшое зеркало, причесался и открыл дверцу кабины. Уже спрыгивая на землю, крикнул одному пожилому немцу в форме таможенника:
– Гутен морген, герр Вебер!
– Гутен морген, майне либер фройнд, – ответил ему тот. – Ви гейтс?
– Аллес гут! – ответил Водила.
Они пожали друг другу руки, и немец спросил Водилу по-русски:
– Героина, амфетамина, метадона, перветина, кокаина – много привёз?
Я видел, как Лысый втянул голову в плечи. Мне даже показалось, что я почувствовал, как у Лысого на пару секунд остановилось сердце…
– Не, не много, – ухмыльнулся Водила. – Тонн двадцать, нихт меер.
– Зер гут, – почти серьёзно сказал немец. – Теперь я всем буду говорить, что у меня есть старый знакомый – русский миллиардер!
Водила ушёл в помещение таможни, а Вебер дал знак двум молодым таможенникам с лохматыми собачками в руках. Молодые пустили Собачек в фургон Лысого, и эти маленькие засранки деловито и молча, что меня, честно говоря, очень удивило, стали шнырять по всему фургону, принюхиваясь чуть ли не к каждой коробке с водкой.
Мой Водила уже вышел из помещения, пряча на ходу документы и паспорт в свою красивую кожаную папку.
Собачонки помотались по фургону и так же молча прибежали обратно. Но когда Вебер показал Лысому, что тот может зашнуровывать заднюю полсть фургона, Собачки вдруг страшно окрысились на Лысого. Они прямо таки зашлись от злости и облаяли Лысого с ног до головы!..
– Вот дурочки, – усмехнулся Водила.
– Нервы, возраст… – сказал пожилой Вебер. – Бедные маленькие хунды на этой работе сами стали наркоманами. Ошибка…
«Ой нет, братцы! Никакой ошибки. И не дурочки они, и возраст тут ни при чём. Служат они будьте-нате! На совесть… Но уж если я почувствовал, что от него попахивает кокаином, то этим япошкам сам Бог велел облаять Лысого!..»
Вебер подписал Лысому какую-то бумажку, шлёпнул в неё штамп и махнул рукой – поезжай, мол. Еле переставляя ноги от страха, Лысый полез в кабину.
Следующая очередь на досмотр была наша. Я понял, что настала пора действовать и мне. Будут они нас досматривать или не будут, как на это рассчитывал Бармен и, собственно, из-за чего и затеял всю эту подлянку с моим Водилой, – на всякий случай я должен принять СВОИ меры!
Воспользовавшись тем, что Водила ещё разговаривал с Вебером, я, никем не замеченный, быстро вылез на крышу кабины и уже совершенно отработанным путём проник внутрь фургона.
В нос мне сразу ударил тонкий запах кокаина. Голова закружилась, дышать стало трудно, и мгновенно потянуло в сон… Видно, в приливе той, самой первой, психопатической и безотчётно яростной реакции на этот запах я, наверное, здорово разодрал плотный полиэтилен, в который была запаяна эта пачка «фанеры»! От такой концентрации запаха этой дряни те Собачки, смахивающие на Шуриного японца, должны просто сойти с ума!
Только бы мне не заснуть от этой гадости, как тогда…
Я проскакал по верхним пачкам поближе к задней части фуры – как называет Водила этот фургон, – где, хоть не намного, кокаиновый запах был слабее.
Я прильнул носом к щели и стал ждать дальнейшего хода событий…
…Я слышал, как съехал с досмотровой ямы грузовик Лысого… Слышал, как мой Водила влез в нашу кабину. Как захлопнул дверцу. Как завёл двигатель…
А потом я услышал, как он внезапно выключил двигатель и завопил на весь морской кильский порт:
– Кыся! Кыся!!! Кыс-кыс-кыс!.. Кыся-а-а-а!..
Я слышал, как он выскочил из кабины, как стал бегать вокруг своего грузовика… Я даже представил себе, как он – здоровенный мужик, чуть ли не двухметрового роста, на карачках ползает под машиной, заглядывая под колёса!..
Слышно было, как он рванулся назад, туда, где выстроились другие грузовики, ждущие своей таможенной проверки. На бегу он продолжал, истошно и тупо «кыскать», пока, наверное, его не перехватил испугавшийся пожилой Вебер и взволнованно спросил его на двух языках:
– Вас ист лос?! Вас ист пассирт?! Что такое? Что случилось?!
И я отчётливо услышал, как Водила отчаянно, почему-то тонким голосом, прокричал:
– Да кот у меня сбежал!.. Такой кот!!! Ёлочки точёные, бля! Он, наверное, ваших собак испугался… Что же делать?! Мужики, вы кота не видели?! Майне капе нихт гезеен?.. У него ещё ухо рваное… Кыся! Кыся-а!..
