Я ещё слышал, как Кевин запирал багажные отделения, как без всякой суетни рассаживались по своим местам старенькие шведы, как Кевин подошёл ко мне и спросил:
– Ну как? Устроился?
И я, кретин, чуть не ответил ему: «Да, большое спасибо…» Но, слава Богу, вовремя спохватился и промолчал. Только хрипловато муркнул в ответ. И Кевин пошёл садиться за свой руль.
А вот когда мы уже тронулись и американская шведка-гид залопотала по-шведски монотонно и без продыху, я закрыл глаза и отрубился в первые же три секунды…
…И стал мне сниться совершенно реалистический сон – никаких кошмарных наваждений, никакой обычной фантастики. Всё предельно бытово и заземленно.
Всколыхнулись в моём спящем мозгу все запахи той Шуриной малюсенькой квартирки в Бруклине. И снова увидел я наши книги, наши вещи, наши картинки на стенках и по углам на полу, ибо стенок было меньше, чем наших любимых картинок и фотографий…
И наша замечательная, старая и раздолбанная, но очень заслуженная пишущая машинка, которая так удивила Рут Истлейк.
– Как?! – поразилась она. – Он до сих пор пишет на машинке?! А почему не на компьютере? Это же намного удобнее!..
Не хотелось мне при всех объяснять Рут, что сегодня в России интеллигентный Человек, который не нашёл в себе сил и способностей уйти в какой-нибудь прибыльный бизнес, не в состоянии купить себе компьютер: «никаких штанов не хватит»…
Всплыли в памяти слова Рут о фотографиях Шуры, и только сейчас, во сне, я понял, что Шура ей очень понравился!
Вот когда я вдруг на какой-то чужой, очень белой стене неожиданно увидел огромную фотографию Шуры в натуральную величину! В тяжёлой, выпуклой раме, словно Шура в окне сидит. Причём фотография вся цветная, а Шура ужасно бледный – ну просто-таки чёрно-белый!..
И вдруг я замечаю – дышит Шурина фотография!..
Вроде бы даже как-то виновато мне улыбается и пытается что-то сказать…
– Громче, Шурик! – кричу я ему. – Здесь плохо слышно…
Сплю ведь, а понимаю, что шум автобусного мотора, около которого я лежу в кресле последнего ряда, заглушает Шуру и меня…
– Я за тобой еду, Шура!.. – кричу я ему. – Я тебя обязательно найду! Не боись, Шурик, я их всех там подниму на ноги и поставлю на уши! (Ужасно мне нравилось это выражение!) Ты мне только скажи, что такое ОРАЛЬНЫЙ СЕКС?
А сам вдруг замечаю, что на фотографии Шура розовеет, удивлённо высовывается из рамы, опирается на неё локтями, словно в окне на подоконник, и так смущённо меня спрашивает:
– Боже мой, Мартышка… Где ты так нахватался?..
– Мы сегодня были в твоей квартире на Оушен-авеню в Бруклине, и мне об этом говорил Арни-Арон – Собак Хозяина твоего дома.
И замечаю, что вдруг стало очень хорошо слышно!.. Мотор, что ли, выключили? И трясти перестало…
Шура ещё больше краснеет на фотографии и так сбивчиво, неуверенно отвечает мне:
– Видишь ли, – Мартын… Дело в том… Ну, в общем, оральный секс – это одна из форм…
Но тут чувствую – кто-то меня за ухом чешет и голосом Кевина Стивенса говорит:
– Филадельфия! Стоим час. Писать, какать, кушать будешь?
Я перевернулся на спину, потянулся весь до стона, до хруста, весь врастопырку, зевнул и снова свернулся клубочком в кресле.
Вот как проснулся в Филадельфии, так и заснул до самого Вашингтона. Так что про Филадельфию ничего путного сказать не могу. «Америка глазами Кота» не получится…
