Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа

У Арона перевязана голова, у Василия забинтована правая кисть руки.

На столе, на ненужной уже карте Эгейского моря пустая бутылка из-под греческого коньяка «Метакса» и почти пустая бутылка «Столичной». Два стакана, немудрящая закусочка — одна тарелка на двоих и два пиратских ножа в сливочном масле.

— Прости меня, Арончик… — всхлипывает Василий и кладет повинную голову на широкое плечо Арона.

Арон гладит Василия по голове, говорит сквозь слезы:

— Господи… Да что же это с нами такое, Васечка?..

Василий разливает остатки «Столичной» по стаканам. Пытается сделать себе бутерброд для закуски, но рука, разбитая о челюсть Арона, плохо слушается.

Арон мягко отбирает у Василия кусок хлеба и нож, сам делает ему бутерброд и поднимает стакан:

— Ну?.. Ай гоу ту Хайфа? — спрашивает он и вытирает рукавом слезы с лица.

У Василия дрожат губы. Он пытается благодарно улыбнуться Арону, тоже поднимает стакан и, всхлипывая, тихо говорит:

— Ай гоу ту Хайфа, Арончик…

Как «…слава — яркая заплата на ветхом рубище» и т.д.

На следующий день их догнало французское пассажирское круизное судно.

— Ай гоу ту Хайфа!!! — кричали им сотни полторы пассажиров, облепив борт, со стороны которого параллельным курсом шел «Опричник». — Ай гоу ту Хайфа!..

Чтобы уравнять скорость, судно застопорило машины и по всем международным законам морской вежливости даже приспустило флаг в знак приветствия Арона и Василия!

Вася тоже быстренько опустил зеленый платок маленькой стамбульской проститутки до середины древка от швабры, верно служившему «Опричнику» флагштоком.

С французского судна грянули аплодисменты!

— Нужна ли вам какая-нибудь помощь, продукты, деньги? — крикнули им по-английски с мостика в мощный мегафон.

— Ноу! Ноу!.. — благодарно отмахивались Василий и Арон.

Арон бойко вопил в рупор, свернутый из старой отработанной карты:

— Айм вери глэд ту си ю!!! Айм вери глэд ту си ю!.. Тенк ю вери мач!.. Тенк ю вери мач!!!

— Не хотите ли подняться к нам на борт, принять ванну и пообедать с капитаном? — спросили с мостика.

— Тенк ю! Тенк ю вери мач!.. Айм сори! Сори, говорю!.. Времени нет! — отвечал Арон в рупор, разводил руки в стороны и показывал на часы дескать, «нет ни одной свободной минутки…»

С яхты было хорошо видно, как пассажиры вдруг засуетились, стали что-то запихивать в большой пластиковый мешок и привязывать к нему веревку. При этом пассажиры хохотали и что-то кричали вразнобой по-французски.

— Чего это они, Арон? — спросил Василий.

— А кто их знает… Ни по нашему вопят, ни по-английскому. Ни черта не разберешь!..

Тем временем пассажиры перекинули мешок за борт и стали осторожно опускать его в «Опричник». Арон и Василий приняли пластиковый мешок, и как только пассажиры убедились в том, что теперь мешку не грозит никакая опасность, они тут же сбросили на яхту и веревку.

Лайнер гуднул на прощание так, что Арон и Василий чуть не попадали от испуга и, постепенно набирая скорость, двинулся вперед.

— Аллон з, анфан де ля патри-и-и… — пело несколько десятков пассажиров.

Когда французское пассажирское судно стало совсем-совсем маленьким, Василий сказал Арону:

— Посмотри, чего в мешке-то. Мне его никак не развязать, – и стыдливо объяснил: – Рука совсем запухла…

— Я тебе на ночь компресс сделаю, — пообещал ему Арон, и сам взялся развязывать пластиковый мешок.

Первое, что он оттуда вынул — была бутылка «Курвуазье».

— Годится! — сказал Василий. — А то мы по этому делу — на исходе. Чего там дальше?

Арон удивленно посмотрел в мешок и вытащил целую кипу газет и журналов. Полистал их, вгляделся и всплеснул руками:

— Батюшки светы!.. Ну, дают капиталисты!..

Греческие и французские, турецкие и испанские, английские и немецкие, американские и шведские, итальянские и израильские газеты и журналы пестрели уже известными и еще не виденными фотографиями «Опричника» и его владельцев — Василия Рабиновича и Арона Иванова!

Все статьи о них, независимо от языка, на котором была выпущена газета или издан журнал, назывались по-английски:

— «АЙ ГОУ ТУ ХАЙФА!»…

Как Вася и Арон ввязались в морской бой с двумя самыми могучими военными флотами в мире и с честью выиграли это историческое сражение

Теперь в каюте не было живого места от газетно-журнальных вырезок!

Когда Василий кончил прикнопливать к стенке последнюю вырезку из американского журнала со своей собственной фотографией крупным планом, от штурвала раздался голос Арона:

— Вась, а Вась! Выйди, глянь-ко, что еще за чудо такое?!

Василий вылез из каюты и увидел метров в ста от яхты странное плоское серебристое сооружение типа огромной площадки с многочисленными сверкающими мачтoчками.

— Давай, подворачивай поближе. Разберемся, — сказал Василий.

— Становись к штурвалу, а я уберу паруса. Может, чего-нибудь там и пригодится…

Сооружение действительно оказалось большим — метров двадцать в длину и метров десять в ширину, — красивым плотом из гофрированного блескучего металла. Из него торчали в небо тонкие высокие мачты с какими-то радиоштуковинками на верхушках.

Плот стоял неподвижно — ни вперед, ни назад. Только покачивался слегка. То ли на якоре, то ли еще каким другим способом.

Арон и Василий вылезли из яхты на плот, накинули швартовый конец «Опричника» на одну из мачточек и стали расхаживать по этому плоту, прикидывая, нет ли на нем чего-нибудь такого, что может пригодится их «Опричнику» или вообще в хозяйстве…

Пока они разглядывали крепление мачт на плоту и соображали, каким способом легче всего эту мачту выкрутить, откуда ни возьмись из-за горизонта к плоту и яхте примчался большой военный катер с американским флагом.

— Ай гоу ту Хайфа! — тут же гордо представились Василий и Арон, уже привычно рассчитывая на свою популярность и на продолжение приятной беседы с такими симпатичными американскими военными моряками.

— Знаем! Знаем!.. Видели вас, дураков, по телевизору, читали про вас в прессе! — прокричали им с катера по-английски. — А теперь убирайтесь отсюда ко всем чертям! И немедленно!!! Это район совместных учений военно-морских сил Соединенных Штатов Америки и Советского Союза! Через двадцать минут начнутся ракетные стрельбы, а так как вы, кретины, стоите на Главной мишени, от вас даже пара не останется!

— Что он сказал? — спросил Василий у Арона.

Приветливо улыбаясь и приветственно помахивая рукой американскому катеру, Арон разобрал только про телевизор и прессу, а больше не понял ни единого слова. Но нахально сказал Василию:

— Говорит, что видел нас по телевизору и читал про нас в прессе. И спрашивает, не нужно ли нам чего.

— Да пошли ты его подальше. Я уже понял, как можно слямзить эти мачты… Пусть уплывают скорее! — сказал Василий.

— Вери, вери гуд!.. — крикнул Арон катеру. — Тенк ю вери мач!