Мятущийся дон Гамлет, принц Датский

Моряки кричали: «Люди! Эй, люди! Эльсинор!» Но из темных, пустых галерей, через некоторое время, словно проснувшись после долгого сна, им отвечало только эхо: «…ор! ..ор!»

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Зала в замке Эльсинор. Голые, закопченные стены. Кое-где видна зеленая плесень — она блестит, как изумруд или старое золото, когда на нее падает луч солнца или свет от светильников. Справа широкая каменная лестница ведет в Башню летучих мышей. Слева камин: в очаге горит неяркий огонь. Высокие своды и крепкие дубовые балки. В глубине единственное окно; оно открыто, за окном — туманное утро. В стенах тут и там видны бойницы. Пол земляной. Шагов действующих лиц не слышно. Хор медленно спускается по лестнице. Это группа людей, не имеющих ни возраста, ни пола, в темных одеждах, цвета то ли дыма, то ли плесени; когда эти люди приближаются к стенам, они как бы сливаются с ними. Часть хора декламирует; это делается как бы по очереди: из хора выходит группа, говорит свои слова, затем быстро смешивается с остальными участниками. Голоса хора разные: то негодующий, то взволнованный, то рассудительный и серьезный.

СЦЕНА I

Хор (остановившись на середине лестницы и положив руки на перила).

Добро пожаловать в Эльсинор, господа!

Здесь, в Эльсиноре, мы всё держим закрытым из-за ветра. Такого ветреного места нет нигде в мире. Все должно быть только внутри: люди, скот, растения… И это из-за яростного ветра. Никому не хочется выходить из Эльсинора при таком ветре — будто какое-то воющее войско целую долгую ночь держит замок в осаде. Поэтому мы, эльсинорцы, люди с бледной кожей. Ну кому захочется выйти наружу? (Продолжают спускаться по лестнице.) По правде говоря, нас здесь слишком много, в старинном замке. Человек — это прежде всего он сам, но, кроме того, это и группа людей, где одни господа, а другие — слуги, и каждый тащит с собой по комнатам и коридорам какие-то свои мысли, мечты, стремления, тревоги и обиды, честолюбие, похоть, а то и страх. Мы живем в Эльсиноре очень тесно. В коридоре уступаешь дорогу человеку, который несется как стрела, а когда он прошел и ты идешь дальше, ощущаешь его честолюбие, которое является как бы его тенью, вооруженной и гордой, порожденной им самим, ночными тревогами, самим страхом, этим тайным сводником храбрецов и безумцев. (Подходят к окну.) Сними шляпу, видишь, идет красивая дама с горделивой осанкой, и подними голову, которую ты почтительно склонил, ощутив всем своим существом волны сладострастия. Мы живем здесь как в странном пруду, где плавают какие-то идеальные черви. А все это из-за ветра, который дует за стенами замка. Высокими стенами мы оберегаем от бури свежие розы, но превращаем Эльсинор в гниющую яму, а король, этот помазанник божий, становится королем червей. (Выходят на авансцену.) А в остальном Эльсинор — благородный королевский замок. На зубцах его башен днем сидят голуби, а ночью совы, подножия этих башен лижут морские волны. Из Эльсинора можно видеть паруса кораблей, которые стараются поймать бриз в проливах, а на горизонте — далекие огоньки на островах. Это Дания. А Дания — это ветер. Королевскую корону, мечи, справедливость, любовь и смерть — мы всё храним здесь, в Эльсиноре, из-за ветра. И преступления — тоже из-за ветра.

СЦЕНА II

Хор, Гамлет.

В правую дверь, расположенную под лестницей, входит Гамлет. На нем темная одежда, короткий плащ. В одной руке у него книга, в другой — виола. Кладет их на стул, стоящий у окна.

Хор. Здравствуй, цвет юности! Густой туман покрыл сегодня все королевство. Корабли бросили якоря в бухте, не осмеливаясь пуститься в плавание: нельзя отличить море от земли.

Гамлет. Здравствуй! Но кто ты? Что делаешь в приемных покоях короля Дании?

Хор. Я — хор. В любой театральной постановке должен быть хор. Это один человек или много. Я — ночь и день, тайные слова, слухи, тени, которые бродят повсюду, прислушиваясь ко всему. Я — повелитель смутных подозрений, владыка сплетен, властелин воспоминаний об ушедших временах, я — око, следящее за малейшим грехом, я — пророк на площади…

Гамлет. И твое свидетельство всегда верно?

Хор. Только отчасти. Береги его хорошенько для себя — ты же из знатных людей, принц крови, благородная голова, честное сердце, верная душа, в общем, требник из мягкой и душистой кожи, с торжественным золотым тиснением на корешке. Могу ли я, Хор, громко прочитать твои страницы перед этим высоким собранием?

Гамлет. Нет. Есть во мне страницы, которые я запрещаю читать даже себе. Некоторые мог бы прочесть только я, пустив в ход самый вкрадчивый голос, каким убеждают попробовать тайком заморского вина. Ты слышал когда-нибудь, как говорит змея? Мне потребовался бы именно такой голос. Ну, а другие мои страницы — это неясные, запутанные сны. В иных же слышится нежная музыка в вечерний час.

Хор. Наверно, это Офелия?

Гамлет. Откуда ты знаешь? (Подходит к стулу, берет виолу и проводит рукой по струнам. Снова кладет виолу на стул.) Да, Офелия. Она — это музыка, светоч, благоухание восточных роз в летнюю ночь. Офелия! Встань на мое место: смогу ли я дотянуться до нее? Должен ли я всегда оставаться влюбленным студентом? Спеют фрукты в садах, созревают злаки и их убирают, игривый жеребенок становится сильной верховой лошадью. Может ли душа вечно зависеть от улыбки?

Хор. Женись на ней, и пусть она родит тебе новые улыбки.

Гамлет. Положить семя в это перышко, которое носит ветер? Да и какое семя? Встань на мое место. Я очень тебя прошу. Кукурузное зернышко, если его посеешь, дает кукурузу. Посей Гамлета и жди, что проклюнется росток, а потом, преодолевая сопротивление земли, появится и само растение. Дай ему имя. Это может быть рожь, ежевика, молочай… Может взойти самое тайное во мне или самое явное. Может появиться даже то, что я самым тщательным образом скрываю. От Гамлета, принца Датского, разве не может родиться отчаянный трус?

Хор. Ты не ходил на войну в Богемию, потому что был слишком молод — сокол, еще не участвовавший в охоте. Юноша, да еще столько знающий, не должен был идти на грязную войну в Богемию. Туда пошел старый король и не вернулся.

Гамлет. Я не ходил в Богемию! Старый король не вернулся из Богемии. Между его устами и кубком с ядом должна была бы быть рука принца! Трусость — это самая презренная монета. Все, что на нее можно купить, имеет цену низости. Старый король был мирным королем, благородным человеком и настоящим дворянином. Наконец, он был моим отцом.

Хор. Клянусь Господом Богом и Святым причастием, ты мне сказал то, что не хотел! Откуда ты знаешь, что короля отравили? Откуда ты знаешь, что яд ему дали в серебряном кубке?

Гамлет. Король сидел на лошади. Все утро он провел в сражении. Он был весь в пыли и крови — от кончика шлема до шпор. Он смотрел, как горела деревня, подожженная его воинами. Он хотел пить и попросил воды. Ему подали серебряный кубок. Его подал брат короля, который держал коня под уздцы. С последним глотком ушло и последнее дыхание старого короля. Там же родился новый король.

Хор. Собака, которая лизала упавший кубок, пока солдаты поднимали на руки нового короля, сдохла.

Гамлет. Ты тоже это знал? Откуда тебе это стало известно? Может, тебе рассказал призрак старого короля, явившийся на высоких зубцах Ястребиной башни? Или ты подслушивал, когда белый