шестнадцати морских милях севернее международного аэропорта им. Даллеса и в семи или восьми милях севернее Лисберга. Паром Харпер курсировал в пятнадцати милях западнее. Поэтому самолеты здесь не редкость.
Чарон вынул из багажника две радиостанции и расположился на куче гравия, которую нашел на берегу реки. С этого места открывался прекрасный обзор вверх, а также на юг и юго-восток от зенита до самых верхушек деревьев на противоположной стороне реки, примерно градусов десять над горизонтом. Этого достаточно. Вполне достаточно.
Включив обе радиостанции, он проверил работу батарей. Еще утром он заменил старые на новые и взял с собой запасные на всякий случай. Загорелись зеленые огоньки индикаторов.
Одну радиостанцию он настроил в УКВ-диапазоне на частоту 126,1 МГц – привод Даллеса. Поднял антенну и повернул ее чуть вправо – качество приема улучшилось.
Для второй радиостанции он выбрал частоту 384,9 МГц, тоже в УКВ-диапазоне. Он почти не сомневался, что работать придется на первой частоте, но решил не испытывать судьбу.
Из приемников доносился обычный радиообмен между пилотами и диспетчерами воздушного движения. Чарон установил радиостанции по обе стороны кучи гравия и отрегулировал громкость. Не нужно, чтобы они орали. Несмотря на тысячи выстрелов, которые ему приходилось слышать за все эти годы, не пользуясь средствами защиты, слух у него по-прежнему оставался отменным.
Он достал кофе и сэндвич, которые купил по дороге сюда еще утром. Ел медленно, прожевывая каждый кусок. Кофе уже остыл, но он все равно его выпил. День обещал быть долгим.
Может быть. Кто знает?
Подготовка закончилась. Он готов, как никогда. Вспомнились три прошедшие недели, планы, которые он строил, неожиданности, которые пытался предусмотреть.
Один шанс из четырех. Сегодня можно рассчитывать на двадцать пять процентов, пришел он к выводу. Как обычно, жертва имела фору, но Генри Чарон предпочел именно этот путь.
Улыбка появилась на его лице. Он допил кофе, доел сэндвич, а бумагу и стаканчик аккуратно положил на заднее сиденье автомобиля, так, чтобы их не сдуло ветром, но в любой момент можно было бы до них дотянуться. Затем снова сел на кучу гравия и стал внимательно вслушиваться в переговоры по радио.
Иногда он вставал, чтобы посмотреть в бинокль, и снова садился.
Эта рощица лежала на пути одного из двух маршрутов, которыми, по мнению Чарона, мог воспользоваться президентский вертолет, возвращаясь из Кэмп-Дэвида в Белый дом. Вертолет, по всей видимости, постарается обогнуть район воздушного движения аэропорта вблизи Фредерика и Гейтерсберга. Если так, он может обойти их с востока и выйти на курс Вашингтона, направляясь строго на юг к Белому дому, пролетев таким образом над Сильвер-Спринг и Бетездой. С другой стороны, если от Фредерика вертолет возьмет западнее, тогда он, скорее всего, пролетит над этой рощей на Потомаке, держа путь к Вашингтону вдоль реки.
Изучив карту, Чарон остановил свой выбор на маршруте вдоль Потомака. Если лететь вдоль реки, то при снижении в районе Вашингтона шум от вертолета не так будет слышен в густонаселенной части города. Он посчитал, что именно этот аргумент сыграет решающую роль при планировании полета.
И все-таки он не летчик и понятия не имел об управлении воздушным движением.
Времени на проработку маршрута полетов Президента в Кэмп-Дэвид и обратно у него не было. Не мог он также рассчитывать и на холостой прогон для обеспечения успеха операции в нужный момент. Все скроено на скорую руку. Кроме того, чем дольше он будет здесь ошиваться, тем больше шансов, что его заметят и запомнят. Итак, он решил испробовать этот путь. Если представится случай, он будет стрелять. Если нет – поищет другой возможности.
Один шанс из четырех. А может, и меньше. Но для него достаточно.
Чарон дышал свежим воздухом, наблюдая за птицами и прислушиваясь к плеску воды в реке, как вдруг обе радиостанции замолчали. Он встал и в бинокль осмотрел район. Между стоянкой и берегом реки он увидел три стола для пикников. Возле каждого из них располагалась небольшая каменная жаровня для приготовления шашлыков. Летом здесь прекрасное место для отдыха, если, конечно, удастся занять свободный столик.
Часы показывали несколько минут четвертого, когда он услышал вызов, которого ждал. Голос прозвучал из первого радиоприемника.
– Даллес, я «Морской-1», занимаю эшелон три тысячи из района «Папа-40», направляюсь в район «Папа-56», прием. – Чарон знал эти районы. Закрытый район 40 – это Кэмп-Дэвид, закрытый район 56 – Белый дом, комплекс Капитолия.
– «Морской-1» – я Даллес, прошу подтвердить для опознания 4142.
Пилот «Сесны» вызвал диспетчера, но его вызов остался без ответа. Генри Чарон выключил второй радиоприемник и убрал его в багажник автомобиля.
– «Морской-1», я Даллес, вижу вас на радаре, разрешаю вход в зону «Папа-56», любой эшелон ниже пяти тысяч футов. Доложите эшелон три тысячи, докладывайте последующие изменения высоты.
– «Морской-1» принял, разрешено по плану. Докладывать последующие изменения высоты. Занял эшелон три тысячи.
– Принял, правильно. «Сесна 5161-янки», повторите запрос.
Последний раз осмотрев окрестности в бинокль, Чарон повесил его на шею. Вынул из багажника скатанный в рулон ковер. Положил его на землю и развернул. Взял второй рулон и сделал то же самое.
Одну из четырехфутовых труб Чарон положил на землю возле кучи гравия, предварительно убедившись, что повреждений на ней нет. Вторую, также проверив, держал в руках. Затем сел, опершись спиной о гравий с таким расчетом, чтобы пламя при пуске ракеты беспрепятственно прошло над кучей. Конечно, они обнаружат это место, и следы нагара подтвердят, что стреляли отсюда. Просто-напросто он не хотел, чтобы горячие газы обожгли ему спину. Пока Чарон пристроил пусковое устройство на коленях.
Он сидел и ждал, считая минуты. Если вертолет летел со скоростью сто двадцать узлов – это примерно две морские мили в минуту. Он прикинул расстояние – двадцать четыре морские мили. Значит, двенадцать
