Внутри было сыро, темно и промозгло. Чарон ступал, не глядя под ноги, занятый осмотром свода. Тоннель тонул в темноте впереди и позади него.
Он двинулся вперед, ступая по строительным материалам и отводя в сторону свисающую электропроводку. По пути он продолжал исследовать стены и потолок в поисках вентиляционных шахт, которые, он знал, должны быть здесь. Таких он нашел три.
Здесь было теплее, чем на улице. Ветра не было, однако пламя спички заметно колыхалось во встречном потоке. Очень кстати. Чарон расстегнул пальто и двинулся дальше. Кое-где рабочие приготовили формы для отливки бетонных плит. Местами готовые плиты были уже уложены на сводчатом потолке и на стенах, по-видимому, сразу же, как только тоннель отрыли.
Он, должно быть, прошел не менее четырехсот ярдов, как оказался в огромном зале. Луч фонарика терялся среди колонн и строительных лесов. Без всяких сомнений, это будет станция метро. На нижнем уровне к залу примыкал еще один тоннель. Чарон спустился по лестнице и двинулся в другом направлении.
За последние четыре недели это была его третья вылазка на разведку в Вашингтон и второй раз он спускался в подземелье. Непривычному глазу было незаметно, чтобы строители хоть немного продвинулись в своей работе.
Тассоун появился на ранчо в Нью-Мексико месяц назад и привез с собой список. Шесть имен. Он хотел, чтобы эти шестеро были убиты. Возможно такое? Не заинтересуется ли Чарон? Чарон глянул на список.
– Джордж Буш?
– Да.
– Вы предлагаете мне убить Президента Соединенных Штатов?
– Нет. Я спрашиваю, возможно ли такое. Если вы скажете да, я предложу вам, если вас это заинтересует. Если вы согласитесь, я спрошу, сколько. Если мы достигнем согласия по этим вопросам, тогда будем решать, продолжать ли нам дальше разговор.
– А остальные – все?
– По возможности. По правде говоря, чем больше вы уберете, тем больше мы заплатим.
Чарон внимательно прочел список, после чего Тассоун сжег его, растер пепел и развеял его по ветру.
– Я подумаю над этим.
Итак, к чему же он пришел после трех поездок в Вашингтон?
Конечно, убийство Президента возможно. Президент – лицо, избираемое народом, и поэтому он должен время от времени появляться на публике. Самая совершенная в мире служба безопасности не сможет защитить действующего политика от тщательно спланированного и подготовленного нападения. Максимум, на что она способна, – это снизить до минимума возможность нападения со стороны какого-нибудь любителя и повысить уровень сложности для профессионала.
Настоящие проблемы появятся после. Чарон не тешил себя иллюзиями на этот счет. Независимо от результата, убийца сразу же становится объектом самой интенсивной охоты на человека за всю историю Америки. Против него будут все. Всякий, кто сознательно окажет убийце помощь, будет беспощадно уничтожен – в финансовом отношении, в профессиональном, – любым путем. Кроме того, подсудимым будет грозить смертная казнь, и, видит Бог, обвинение постарается устранить все препятствия на пути к этому. До рокового выстрела убийца зависит только от себя самого, после он становится парией.
При тщательном планировании покушения для убийцы не составит особого труда покинуть место преступления, но по мере расследования, когда окажется задействованной вся сеть государственных органов, вырваться из нее с каждым часом будет все труднее. Чем дольше останется убийца на свободе, тем упорнее будут преследователи.
Да, это будет охота, охота на бешеного волка.
В этом был вызов, подумалось Генри Чарону. Свою жизнь он провел, устраивая облавы в условиях дикой природы, а последние годы – в не менее диких условиях городов. Случалось, олень, лось или пантера уходили от преследования, и от этого охотничья страсть разгоралась еще сильнее. Убив Президента, он становится жертвой. Если ему удастся сделать невероятное, на один шаг опередить преследователей, эта охота станет вершиной его карьеры, величайшим приключением.
Если же он проиграет, а охотники одержат победу, быть посему. Ничто не вечно под луной. Для снежного барса, для оленя, для Генри Чарона, для всех жизнь – это вызов. Смерть настигает быстрого и смелого, неторопливого и осторожного, умного и глупого – любого.
Смерть легка. Если не считать нескольких мгновений боли, смерть не страшна для тех, кто не прячется от жизни. Эта естественная неизбежность, с которой Генри Чарон воспринимал жизнь, не имела ничего общего с философскими изысками, скорее была подсознательной, врожденной. Он слишком много убивал, чтобы бояться этого.
Наконец, он достиг того места, которое нашел в прошлый раз. Оно находилось на участке, где тоннель немного изгибался. Проходя мимо, он почувствовал дуновение свежего воздуха. При осмотре стены обнаружился узкий продолговатый пролом, достаточно широкий, чтобы через него мог пробраться человек. Пролом вел в старый подвал – мрачное обиталище крыс и насекомых.
Осмотревшись с помощью фонарика, Генри протиснулся в проем, обложенный диким камнем и оказался в комнате с земляным полом и стенами из старого кирпича. Потолок был из бетонных плит. Наверху, как выяснил Чарон в прошлый раз, находилась покрытая асфальтом, заброшенная баскетбольная площадка.
Подвалу было лет сто. Здание, под которым он располагался, снесли лет тридцать или сорок назад в период активной перестройки города. Края плит не везде доставали до кирпичных стен, видно, их отливали не на месте, а привезли. Для подрядчика, по-видимому, оказалось дешевле закрыть дыру, чем засыпать ее грунтом.
Другого выхода из комнаты, кроме как через тоннель, не было. Это не радовало. С другой стороны, удобно то, что вход один – тоже через тоннель. Проникнув сюда незамеченным, некоторое время можно оставаться здесь в относительной безопасности.
