Воздух проходил сюда через щели в кирпичной стене и в куче камней, закрывавших люк, через который в свое время в подвал засыпали уголь. Генри подумал, что рядом должны быть такие же подвалы – развалины Вашингтона прошлого века, – через отдушины которых туда-сюда сновали крысы.
Он проверил припасы, привезенные в прошлый приезд в Вашингтон. Консервы, плитка, аптечка, два галлона воды, три одеяла и два фонарика с запасными батареями. Все оставалось нетронутым. Генри внимательно обследовал с помощью фонарика одно из одеял. Крысы решили устроить в нем свое гнездо. Встряхнув одеяло, Чарон сложил его.
Он набрал пригоршню грунта с пола и просеял его сквозь пальцы. Грунт был сухой и больше походил на пыль. Это хорошо. Малейший признак появления воды послужил бы сигналом опасности.
Генри выключил фонарь и посидел в темноте у входа, прислушиваясь. Звуки уличного движения еле проникали сюда, на глубину двадцати или тридцати футов. Появился еще какой-то звук, такой низкий, что скорее угадывался, чем слышался. Он сначала высунул голову, а потом выбрался сам, чтобы посмотреть. Теперь он хорошо слышал слабый гул. Казалось, гул приближался.
Чарон еще раз проверил лаз, он не хотел оставлять видимых следов своего присутствия. Удовлетворенный осмотром, он двинулся в обратный путь, гул постепенно стих, но уличный шум по- прежнему доносился сверху.
Если Тассоуну понадобилось убить Буша, то такой куш удовлетворит любого, думал Чарон по пути к выходу. Нанести удар, уйти от погони, которая не заставит себя ждать, затем через несколько недель убраться из Вашингтона на свое ранчо, где провести несколько лет в томительном ожидании, опасаясь, что люди из ФБР вот-вот приедут за тобой, и в то же время надеясь, что этого никогда не случится.
Имя Буша стояло первым в списке. Остальные пятеро должны быть убиты после Президента. Вот в чем загвоздка. Такая последовательность диктовалась логикой. Если первым убить Председателя Верховного суда или Генерального прокурора, то Президента окружат такой системой охраны, через которую невозможно будет проникнуть. Вот почему Буш должен стать первой жертвой.
Такая постановка задачи неизбежно создавала проблему необычайной сложности. Он должен был вопреки всем стараниям охотников ускользать от облавы и, устроив новую засаду, – брать на мушку следующего. Снова и снова.
Возможно ли это? Способен ли он на такое?
Впереди мелькнул свет и он погасил фонарь. От долгой напряженной ходьбы свело мышцы. В этом месте к тоннелю примыкал еще один. Он остановился и стал ждать в темноте.
Да. Гул снова приближался, нарастая, становился все громче и громче.
Чарон стоял и смотрел, как мимо, грохоча, проносится поезд подземки, в окнах виднелись пассажиры, они сидели, стояли, читали, разговаривали друг с другом. Поезд исчез так же быстро, как появился, гул постепенно стих вдали.
Генри вынул из кармана карту метрополитена и сверился с ней, подсвечивая себе фонариком. Он еще раз изучил направление линий, откладывая все в памяти. Улицы, проспекты и линии метро должны стать для него как родные, как горы Сангре-де-Кристо.
Сунув карту в карман, Чарон осмотрел железную ограду и запертую на замок решетчатую дверь в середине ее. Если понадобится, он срежет этот замок. Нужно купить такой же, на всякий случай.
Было что-то необычное в этом подземном путешествии при свете фонарика; в нос бил острый запах свежего грунта. Минут через пятнадцать он оказался в зале, которому предстояло стать станцией метро. Он обошел его вокруг, пробираясь сквозь леса, нашел выход наружу, отодвинул кусок фанеры, а затем установил его на место.
На улице было холодно. Застегнув пальто, Генри Чарон двинулся вперед, по пути впитывая все звуки, изучая и разглядывая все вокруг в поисках укрытия, тщательно запоминая каждую мелочь.
Возможно ли это? Способен ли он на такое?
Даже если бы он все тщательно спланировал, сделал как надо, если бы судьба уберегла его от сюрпризов в виде полицейского в самом неожиданном месте или туриста с фотоаппаратом в самый неподходящий момент, – самым слабым звеном оставались Тассоун и его таинственные хозяева.
На кого работал Тассоун? Как много людей из его организации знали об убийце из Нью-Мексико, о поездках Тассоуна, о наличных в чемоданах? Работал ли кто-нибудь из них на правительство? А может, будет работать в будущем? Есть ли среди них алкоголики или наркоманы? Проболтается кто-то своей подружке или сболтнет лишнее в баре?
Все, кто мог бы опознать убийцу Президента Соединенных Штатов, представляли серьезную опасность, пока оставались живы. Они всегда будут нести эту непомерную секретную ношу. Если их когда-либо арестуют или припугнут, этот секрет сразу станет предметом сделки или принуждения.
Генри Чарон все больше склонялся к тому, чтобы принять предложение. Подготовка, предвкушение, которое будет расти и расти, убийство, последующая погоня – одни мысли об этом придавали жизненные силы; такое же ощущение он испытывал каждый раз при виде матерого лося на склоне горы морозным ясным утром. Но кто-то неведомый, безликий мог погубить его в один миг. Даже успешно уйдя от преследования, он всю жизнь будет жить в ожидании возможного предательства.
Нужно как следует все взвесить. Главное – это охота.
Генри Чарон шел без остановки, продолжая размышлять о предстоящей охоте.
Глава 4
В воскресенье Т. Джефферсон Броуди проснулся один в своей огромной кровати в Кенвуде, в особняке стоимостью 1,6 миллиона долларов с пятью спальнями и четырьмя ванными.
Приняв продолжительный горячий душ, он побрился, а затем надел серые шерстяные брюки и твидовый, спортивного покроя пиджак, который обошелся ему в полтысячи.
Спустя десять минут его «мерседес» покинул гараж, рассчитанный на три машины, и ворота автоматически закрылись позади него.
Этим утром Т. Джефферсон Броуди чувствовал себя прекрасно. Вчера он очередной раз положил
